Ремесла и торговля
В связи с простотой и несложностью быта древних германцев стоит слабое развитие у них ремесел. Выделывались только те предметы, которые были существенно необходимы для войны, земледелия и домашнего хозяйства. И все эти предметы каждый мог сделать сам для себя: каждый германец мог сколотить себе избу, выделать шкуру убитого зверя, смастерить свое нехитрое оружие; его жены, сестры и дочери сами ткут, прядут и шьют, варят и пекут пищу, мелют муку на простой ручной мельнице, где зерно размалывается между двумя камнями. У кого было много рабов, тот предоставлял им большую часть ремесленного труда; могло случиться, что рабы производили больше, чем нужно их господину, и тогда часть их произведений шла на продажу; но такая торговля ремесленными изделиями рабов не была особенно значительной, потому что рабство у древних германцев было далеко не так сильно развито, как, например, у современных им римлян. Вообще у них в ту эпоху каждый был в одно и то же время и производителем и потребителем, т. е. сам делал все, что ему было нужно; если у кого являлась нужда в чем-нибудь таком, чего у него не было, и чего он не мог сам сделать, он выменивал нужный ему предмет на свои произведения. Такое хозяйство называется натуральным, и при таких условиях торговля не может быть, конечно, сильно развитой, тем более, что в это время войны всех против всех торговые сношения были чрезвычайно затруднены: если люди и сталкивались друг с другом, то большей частью враждебно. Мирные сборища происходили только во время народных собраний или религиозных праздников, когда к какому-нибудь святилищу сходились германцы из разных родственных племен; так, например, в область семнонов на праздник в честь общего бога являлись посольства от всех других свевских племен. Такие сборища были временем самых оживленных торговых сношений и сопровождались обыкновенно ярмаркой. Важным предметом внутренней торговли германцев были, между прочим, меха и рабы. Но более всего древние германцы торговали с соседними, более образованными народами, особенно те племена, которые жили близко от римской границы. С течением времени римские купцы стали заходить и вглубь страны. Германцы продавали заезжим купцам различные предметы, приобретенные в виде добычи, а также меха и шкуры, янтарь, рабов, перо птиц и волосы; взамен этого получали вино, украшения, материи, металл в обработанном и необработанном виде. Торговля германцев была более пассивная, чем активная, т. е. они ждали, пока к ним придут чужеземные купцы, а сами редко пускались за пределы своей области с торговой целью; к тому же сами римляне не особенно охотно пускали к себе германцев: при Таците лишь дружественному римлянам племени гермундуров позволялось в виде исключения торговать не только на границе, но и являться для этого во внутренние части провинции Реции. Сначала германцы вели исключительно меновую торговлю, потом в виде денег у них появляется скот. Первые познакомились с употреблением римских денег пограничные племена, но знакомство с благородными металлами очень скоро распространилось и среди других племен, и ко времени великого переселения народов мы видим, что германцы пользуются золотыми кольцами разной величины и веса, как деньгами, и копят их в виде сокровищ. Тацит очень хвалит германцев за то, что они не знают ростовщичества, хотя на этот счет у них и нет таких строгих законов, как у римлян.
Род и племя
В настоящее время существуют обширные соединения в несколько десятков миллионов человек, живущих в известной стране со строго определенными границами; такие соединения называются государствами, и в состав их входят целые народы, иногда даже несколько народов. Люди, живущие в одном государстве, тесно связаны между собой разнообразными общими интересами, сознанием своего единства и взаимной защитой, общим правительством, которое должно заботиться о благе всего населения, и которое имеет для защиты каждого из своих граждан от обид и насилий законы, суд, полицию и войско. У древних германцев, как и у других первобытных народов, не было государства в нашем смысле этого слова, люди не были связаны друг с другом местной связью, которая образуется от долгой жизни в одной и той же стране, потому что они не имели сначала прочной оседлости и часто переходили с места на место. В начале могла быть только личная связь между людьми, да и то только такая, которая доступна пониманию самого грубого, первобытного человека, а именно связь кровного родства. Поэтому первоначальным соединением является соединение родственников: род представляет собой самый древний вид государства, члены которого тесно связаны между собой взаимной защитой, общим имуществом, общим начальником и даже общей религией, так как каждый род имел сначала свою особую религию, обоготворяя своих предков, поклоняясь своему домашнему очагу. С течением времени род разрастается настолько, что из него образуется целое колено, в свою очередь распадающееся на несколько родов, или даже целое племя, в состав которого входит несколько колен (мы будем называть подразделения германского племени (pagus, Gau) коленом или областью: областью — тогда, когда имеется в виду племя в оседлом состоянии, коленом, — когда приходится говорить о племени без всякого отношения к занимаемой им территории или же о племени еще полукочевом); иногда такое соединение нескольких родов в более обширное целое происходит искусственно, в интересах защиты от общего врага. С древними германцами мы знакомимся в то время, когда государством у них является уже не род, а целое племя, хотя род сохраняет еще большую часть своего прежнего значения, и родичи представляются еще очень тесно связанными друг с другом. По прежнему каждый человек находит себе защиту от обид у своих родственников, которые мстят за него обидчику; но в это время уже очень часто обидчик вместо того, чтобы подвергаться кровавой мести и сопряженной с ней опасности быть убитым или по крайней мере разоренным, платить родственникам обиженного выкуп; даже убийца мог откупиться от мести, заплативши родственникам убитого известное количество рогатого скота (этот выкуп назывался вергельдом). Таким образом первоначально не существовало суда над преступником и наказания, которому в наше время государство подвергает, всякого нарушителя законов. Древнее государство — племя, распадающееся на несколько отдельных родов, начинает вмешиваться только в те преступления, которые касаются всего племени, как, например, измена, трусость и т. п. Во время Тацита народное собрание каждого германского племени судило таких преступников, и обыкновенно приговаривало их к смертной казни: изменников и перебежчиков вешали на дереве, а трусов топили в болоте, набрасывая сверху кучи хвороста. Во все другие преступления государство не вмешивается, предоставляя каждому расправляться по-своему. Лишь мало-помалу входит в сознание людей понятие о мире и порядке, существенно необходимом для жизни всякого сколько-нибудь благоустроенного общества. Так как этот мир представлялся даром богов, то его хранителями на земле естественно должны быть служители богов — жрецы: вот почему у древних германцев жрецам принадлежит власть карать преступников во время войны, а также нарушителей тишины и порядка в народном собрании. Кроме жрецов оберегать этот божий дар обязано, конечно, и правительство каждого племени. Преступник начинает рассматриваться уже не только как нарушитель частных интересов, обязанный возместить причиненный им убыток, заплатить выкуп потерпевшему или его родственникам; он является кроме того нарушителем народного или королевского мира, и поэтому кроме выкупа потерпевшему обязан еще заплатить штраф народу или королю. Благами народного или королевского мира, т. е., выражаясь современным языком, покровительством законов пользуется всякий член государства — племени; если же он совершит преступление, то лишается этого покровительства; чтобы примириться с государством, он должен заплатить ему известный штраф, — иначе его объявляют «лишенным мира», т. е., по-нашему, вне законов.
Гостеприимство
Как мы уже сказали, все родственники должны мстить за убийство одного из своих: враждебные отношения к убийце или к обидчику кого-либо из родственников обязательны для каждого германца. Но не менее обязательны для него и дружественные отношения, возникшие между его родичем и кем-либо из чужих, особенно отношения гостеприимства: гость древнего германца — священная особа не только в его доме, но и в доме каждого из его родственников. Вообще гостеприимство представляет собой характерную черту всякого первобытного общества; без этого никакие сношения между людьми не были бы возможны в те времена: всякий пришелец очутился бы в самом беспомощном положении, если бы ему не было обеспечено покровительство хозяина того домашнего очага, у которого он садился в качестве гостя, и всего его рода. О германском гостеприимстве единодушно свидетельствуют многие древние писатели: по словам Цезаря, «оскорбить гостя считается беззаконием; зачем бы он ни пришел, особа его священна; его защищают от всякой обиды, ему везде открыт доступ и готово угощение». Тацит говорит, что «германцы отличаются чрезвычайным радушием и гостеприимством; отказать кому-нибудь в гостеприимстве считается святотатством. Каждый угощает гостя, чем только может. Если у него не хватает на это средств, он ведет гостя в соседний двор. То обстоятельство, что они являются туда неприглашенными, не имеет никакого значения; их обоих принимают с одинаковым радушием, — перед священным долгом гостеприимства нет разницы между знакомым и незнакомым. Если, уходя, гость попросит что-нибудь, обычай требует отдать ему эту вещь беспрекословно; в свою очередь и хозяин может, не стесняясь, выпросить что-нибудь у своего гостя. Впрочем, этим подаркам не придают особенного значения, и они ни к чему не обязывают, являясь простым обменом любезностей».
Значение рода в хозяйстве и праве
В только что приведенном отрывке сказано, что германец вел своего гостя не к родственнику, а к соседу; Тацит имел право так выразиться, потому что в то время слова «сосед» и «родич» указывали на одних и тех же лиц. Род представлял собой тесно сплоченную группу, члены которой всегда держались вместе. В походе они не разлучались, так как каждый род составлял отдельный отряд, и войско перед сражением строилось по родам; когда племя занимало какую-нибудь область, землю распределяли между родами, и каждый род селился на своем участке, или образуя сплошную деревню, или расселяясь в нем отдельными хуторами. Таким образом род превращался в сельскую общину, члены которой связаны между собой, как мы уже видели, не только общим владением землей, но отчасти и общим хозяйством.
Тесная связь родичей друг с другом проявляется в целом ряде случаев: ни один торжественный момент в жизни древнего германца не обходится без участия его родственников. Когда девушка выходит замуж, то выкуп за нее от жениха получают не только родители, но и родственники невесты. Если муж желает прогнать жену из своего дома за дурное поведение, он это делает в присутствии родственников. Во время объявления юноши совершеннолетним, ему торжественно вручают в народном собрании оружие; действующим лицом в этой церемонии является или кто-нибудь из князей племени, или отец юноши, или же его родственники; последние во всяком случае присутствуют при этом, так как только член одного из родов, входящих в состав племени, может сделаться полноправным гражданином этого племени.
Германская семья была патриархальной: все члены этой семьи находились под опекой главы, домохозяина, отца. Девушку выкупал из-под этой опеки жених, сын освобождался от нее при совершеннолетии, когда отец торжественно в народном собрании вручал ему оружие, и еще более, когда, женившись, он получал самостоятельный земельный надел. Отец семьи был полновластный господин всех ее членов: он мог не признать новорожденного своим ребенком и убить его, особенно если ребенок был слаб и уродлив (впрочем, отец имел право сделать это только до тех пор, пока ребенок не принял пищи — молока или меда); но и впоследствии глава семьи мог продать своих детей, так же как и жену, — и это случалось иногда, в крайних случаях, например, во время голода.
Народное собрание
Таково было значение рода и семьи у древних германцев в то время, когда у них образовалось уже более сложное государственное соединение, племя. Величину германского племени нельзя, конечно, определить точно, но на основании некоторых данных можно предположить среднюю величину племени в несколько десятков тысяч человек. Были племена и гораздо большие, в несколько сот тысяч человек, но они обыкновенно в свою очередь распадались на несколько почти совершенно самостоятельных колен.
Решение дел, касающихся всего племени, иными словами, верховная власть в этом маленьком государстве принадлежала собранию всех свободных германцев, входивших в состав племени. Такие народные собрания происходили в определенные дни, за исключением, конечно, чрезвычайных случаев; обыкновенно день собрания совпадал с новолунием или полнолунием, так как именно эти дни древние германцы считали самыми счастливыми. Собираются не сразу; проходит 2-3 дня, пока наберется достаточно народу, чтобы открыть собрание. Это время (так же как и свободные часы в дни народного собрания) посвящается пирушкам, где за чашей толкуют и об общественных делах, по поводу которых народу предстоит высказаться на следующий день. В собрание германцы являются вооруженные. За тишиной и порядком наблюдают жрецы, которым в этом случае принадлежит и власть налагать известные наказания. Собственно говоря, правильного обсуждения разных вопросов на этих собраниях не бывает: все дела подготовляются предварительно князьями племени (от которых зависит также окончательное решение маловажных дел), затем кто-нибудь из этих князей, наиболее почтенный возрастом или же отличающийся особенной знатностью, воинской славой или красноречием, выступает перед народом в качестве докладчика; впрочем, необходимо при этом заметить, что личный авторитет оратора не имеет решающего значения, и ему приходится действовать на толпу силой своего убеждения, а не на основании принадлежащей ему власти. Если мнение говорящего не нравится, его с шумом отвергают; если же оно приходится слушателям по сердцу, они потрясают своими палицами, вообще производят шум оружием, что считается у них самым почетным видом одобрения.
Областные судьи и герцоги
Народное собрание решает вопросы о войне и мире, о союзах и договорах, о преступлениях против племени, выбирает вождей, а также областных судей; эти последние творят суд по областям и селам в присутствии местного населения, которое является в качестве их советников и в то же время своим присутствием увеличивает авторитет судьи. В народном же собрании какой-нибудь вождь выкликает охотников, которые пожелали бы участвовать в предпринимаемом им набеге. Тут же могли происходить и разные частные сделки, которым торжественность обстановки придавала особую прочность.
Не только в эпоху Цезаря (в 50-х годах до P. X.), но даже при Таците (в конце I в. по P. X.) у большинства германских племен не было общего начальника, единоличного главы всего племени. Только во время войны, в которой участвует все племя, оно выбирало себе общего предводителя, герцога (что, собственно, и значит «предводитель войска», от слов Heer — войско и ziehen — тянуть, вести); при этом главное внимание обращалось на доблесть и воинскую славу. Впрочем, власть такого вождя далеко не была похожа на диктаторскую; если ему и повиновались, то не столько из страха перед его властью, сколько потому, что герцог обыкновенно подавал пример остальным воинам своей храбростью и энергией, сражался всегда в первых рядах, возбуждая удивление своими подвигами. Он не имел даже права наказывать воинов, заключать их в оковы или подвергать побоям; все это было поручено жрецам, так что казалось, будто бы наказывают провинившегося воина не по воле вождя, а по велению самого бога, который, как думали германцы, всегда присутствует во время сражения. Вообще, по единогласному свидетельству всех древних писателей, германцы не умели беспрекословно повиноваться своим предводителям на войне и страдали почти полным отсутствием дисциплины.
Король
Уже при Таците во главе многих германских племен стояли короли; с течением времени число таких племен все более и более увеличивается. Понятие королевской власти не было чуждо германцам и в самую древнейшую эпоху: когда род разрастался в племя, старейшина этого рода, ближайший потомок родоначальника, естественно становился главой всего племени, королем. Но впоследствии у германцев появляются короли совсем иного происхождения: ими делаются обыкновенно люди сильные своим богатством, своей многочисленной дружиной, обаянием своей воинской славы; они захватывают власть чаще всего силой и силой же стараются сохранить свое положение, укрепить его за собой и своим родом. Таким королем был Марбод, которого «имя царя делало ненавистным» для подвластных ему германцев; таким королем хотел сделаться знаменитый Арминий, который, однако, погиб во время борьбы, вызванной его стремлением к царской власти. У суйонов король боялся оставлять оружие в руках граждан и держал его взаперти под присмотром раба. Часто такие короли опирались на постороннюю силу, особенно на римлян, которые помогали, например, королям квадов и маркоманнов иногда оружием, чаще же всего деньгами; Ариовист еще до войны своей с Цезарем получил титул короля от римского сената. Появлению королей во главе племен или даже целых народов, образовавшихся из соединения нескольких племен, много содействовала также борьба с римлянами, которая становилась с каждым поколением все ожесточеннее: интересы этой борьбы требовали возможно большего сплочения под властью сильного военного вождя, и при условиях постоянной войны с могущественным врагом выборный начальник войска легко и незаметно превращался в постоянного главу племени и в мирное время, — герцог таким образом становился королем. Избирательный характер королевской власти сохранился даже и тогда, когда она уже окончательно утвердилась в германском быту: древние германцы поднимали на щит того из родственников покойного короля, который им больше нравился, и который по своим личным качествам казался им более способным занимать положение вождя племени. Впрочем, и на этих королей — военных предводителей мало-помалу перенесены были понятия, связанные с представлением о древнейших королях племени, ближайших потомках родоначальника племени — полубога; почти все позднейшие германские короли божественного происхождения, если верить их родословным: так, короли остготов ведут свое начало от Гаута — первого гота, давшего свое имя всему племени; Генгист и Горза предводители первых англосаксов, явившихся в Британию, происходят будто бы от Одина.
Власть германского короля была в сущности весьма ограниченной. В своей правительственной деятельности он был чрезвычайно стеснен народными собранием, в котором выступал лишь как оратор, действующий на толпу не силой своей королевской власти, а силой убеждения. Правительственная деятельность короля и не могла быть особенно сложной и разнообразной в те времена, когда государство только что складывалось, когда почти единственной связью, которая соединяла отдельные роды, вошедшие в состав этого государства, была защита от общего врага: при таких условиях король был прежде всего военный предводитель и почти не выступал, как государь в нашем смысле слова. Необходимо указать также и на религиозный характер власти древнегерманского короля: в качестве главы племени, он был представителем его перед богами наряду со жрецом и играл выдающуюся роль во всех религиозных церемониях; он был также хранителем мира — божьего дара и поэтому получал часть штрафа, который обязан был заплатить преступник: эти штрафы, вместе с военной добычей, представляли собой один из главных источников королевских доходов. Никаких податей древние германцы не знали, считая подать признаком рабского состояния и смешивая ее с оброком, который раб обязан был платить своему господину. Вместо этого свободные германцы делали своему королю добровольные подарки, состоявшие из скота и плодов; это был почетный дар, который в то же время служил важным подспорьем в королевском хозяйстве.
Князья
Как уже было сказано раньше, каждое германское племя представляло собой отдельное государство, которым управляли король или племенные князья и народное собрание. Но это государство было весьма грубое, дурно устроенное: его отдельные составные части не были тесно сплочены, слиты в одно целое и долго еще сохраняли значительную степень самостоятельности, особенно в тех больших племенах, которые распадались на несколько колен или областей. Каждая такая область имела своего князя, и все эти князья, которые сообща участвовали в управлении племенем, очень часто враждовали друг с другом. Для примера достаточно указать на раздоры херусских князей, особенно Арминия и Сегеста, который был его невольными тестем (Арминий похитил дочь Сегеста, сосватанную за другого): в то время, как Арминий напрягал все свои силы, чтобы противопоставить римлянам могущественный союз германских племен, Сегест был на стороне римлян и извещал их о всех замыслах своего соперника; он убеждал Вара схватить его самого, Арминия и прочих князей, чтобы задушить восстание в самом начале; после знаменитого избиения легионов Вара, Сегест продолжал вражду с ненавистным ему зятем, и одно время ему удалось заключить Арминия в оковы, но скоро и Арминий «со своей партией», как выражается Тацит, отплатил ему тем же. Случалось, что одна область какого-нибудь германского племени воюет с римлянами, другая держит их сторону, а третья сохраняет полный нейтралитет; часть племени покоряется римлянам, часть оставляет свои жилища и уходит в леса. Такому недостатку единства и связи между частями одного и того же племени содействует легкость, с которой соединяются для общего предприятия части различных племен: в войске Ариовиста, например, были отряды, принадлежавшие к семи разным племенам и в разное время пришедшие в Галлию, которая всех их соблазняла плодородием своей почвы. Не менее характерным для политического быта древних германцев является и постоянное вмешательство вождей дружин в дела чужих племен: «если родное племя, говорит Тацит, долго живет в мире, то знатные юноши уходят со своими дружинами к другим племенам, которые ведут войну»; «имя того, кто имеет большую и храбрую дружину, делается славным не только среди своих, но и у соседних племен; у вождей таких дружин заискивают, к ним засылают послов, шлют дары; случалось даже, что одно имя того или иного знаменитого вождя (обещавшего поддержку одной из воюющих сторон) решало исход войны».
Дружина
Дружина представляет собой своеобразное явление германского быта, совершенно идущее вразрез с нашими понятиями о благоустроенном государстве. Каждый германец, пользующийся репутацией старого, испытанного в боях воина, или даже юноша, если только он знатен и достаточно богат, может набрать себе дружину. Почти все молодые люди начинают свою карьеру поступлением в дружину какого-нибудь вождя. Эта служба, по замечанию Тацита, «не считается вовсе унизительной; напротив, так как в дружине существуют разные ступени, определяемые самим вождем, то дружинники соперничают между собой из-за чести занять первое место у своего вождя. Вожди же стараются превзойти друг друга многолюдством и воинской доблестью своей дружины; в том, чтобы быть постоянно окруженным толпой избранных юношей, они полагают свое достоинство, видят в этом свое могущество: дружина придает блеск и почет своему вождю в мирное время, является надежной защитой во время войны. В бою вождь и дружинник стараются не уступать друг другу в доблести: пережить своего вождя и уйти с поля битвы невредимым значит заклеймить себя на всю жизнь позором; священный долг требует, чтобы дружинник защищал и оберегал своего вождя, даже приписывал ему свои подвиги. Вожди сражаются из-за победы, дружинники — за своих вождей». Содержать большую дружину можно только благодаря войнам и набегам: вождь обыкновенно снабжает своих дружинников и боевыми конями, и оружием; он же кормит их, устраивая хотя и незамысловатые, но обильные пиршества. Средства для покрытия всех этих расходов доставляются войной и грабежом. Награбить как можно больше добычи, хотя бы и с опасностью для жизни, они считают более легким и приятным, чем пахать землю и терпеливо ждать урожая.
Союзы племен
Мы видели, что в эпоху своих первых столкновений с римлянами германцы распадались на множество мелких государств — племен. Многие племена, принадлежащие к одному и тому же народу, были несколько более тесно соединены между собой связью религиозной, в основе которой лежит опять таки идея общего происхождения. Так, народ свевов заключал в себе несколько отдельных племен; из них самым древним и знатным считались семноны, от которых будто бы пошли все остальные свевские племена. Область семнонов представляла собой религиозный центр для всех свевских племен, которые верили, что в ней — жилище их общего бога; в этой области находился священный лес, куда в известные дни собирались посольства от всех свевских племен. С течением времени происходит постепенное объединение мелких разрозненных частей германской нации под влиянием двух могущественных причин, а именно: борьбы с римлянами и все усиливавшейся тесноты. Постоянная война с римлянами способствовала образованно союзов для общей защиты, теснота сближала германские племена, так сказать, географически, вызывая между ними постоянные столкновения, делая их сношения более частыми и оживленными. Трудно было бы ожидать объединения племен, которых отделяют друг от друга необозримые пространства пустой, никем незаселенной земли: теперь эти пустыри заметно уменьшаются в прямой зависимости от естественного роста населения; отдельные племена оказываются непосредственными соседями, между которыми неизбежны оживленные сношения, как мирные, так и враждебные. Мирные сношения должны были способствовать слиянию, враждебные — еще более роковым образом приводили к подчинению нескольких окрестных племен одному, которое оказывалось в этой борьбе наиболее сильным: в прежние времена племя, не устоявшее в борьбе со своим могущественным соседом, ушло бы на новые места, теперь — уйти было некуда и волей-неволей приходилось покоряться. Еще при Цезаре свевы подчинили себе убиев и сделали их своими данниками; кроме убиев у них было еще несколько подвластных племен, которым в виду предстоящей войны с Цезарем свевы приказывают прислать вспомогательные пешие и конные отряды. В начале следующего века (I по P. X.) семноны и лангобарды находились под игом короля маркоманнов Марбода; в конце этого столетия квады брали дань с готинов и озов. В результате этого объединения, как мирного, так и насильственного, мы видим, что ко времени великого переселения народов почти совершенно исчезают бесчисленные мелкие германские племена, и вместо них появляется несколько больших народов, каковы франки, саксы, готы и др.
Свободные люди
Состав германского племени в древнее время был довольно однообразен: в нем решительно преобладала масса простых свободных. Каждый свободный германец был полноправным гражданином своего маленького государства — племени: он принадлежал к какому-нибудь роду, защитой которого пользовался в случае обиды; в качестве члена общины он имел право на земельный надел и на пользование разными общинными угодьями. Никто не мог отнять у него права носить оружие, с которым он не расставался не только всю жизнь, но даже и после смерти, и которое давало ему возможность отстоять свою свободу от чьих бы то ни было посягательств и покушений. Каждый свободный германец принимал участие в народном собрании, которое решало все важные государственные дела. У некоторых племен свободные имели и наружные отличия от рабов: свевы, например, отличались особенной прической, — они собирали волосы на макушке и завязывали их узлом. Потерять свою свободу и связанные с ней права германец мог разными путями: например, опозоривши себя трусостью, бегством с поля сражения, изменой своему вождю, — в этих случаях он лишался права участвовать в народном собрании, его даже не допускали к богослужению; положение таких людей, заклейменных общим презрением, было настолько невыносимо, что они обыкновенно кончали самоубийством. Другой случай, когда древний германец терял свою свободу и становился рабом, также весьма характерен для германского быта: у нас теперь должник отвечает за исправную уплату долга только своим имуществом, которое может быть отобрано и продано в пользу заимодавца, личность же должника остается неприкосновенной; у первобытных же народов, между прочим и у древних германцев, если имущества должника не хватало на уплату долга, он платил самим собой, т.е. поступал в кабалу к своему заимодавцу, делался его рабом. Особенно часто германцы проигрывали свою свободу в кости: когда уже нечего было больше ставить, германец играл на самого себя и в случае проигрыша становился рабом своего счастливого противника.
Кроме свободных в каждом германском племени были рабы и знать; но ни тот, ни другой класс людей не имел в германском быту особенного значения. В противоположность римлянам у древних германцев было сравнительно мало рабов. По свидетельству Тацита, «они не имели многочисленной дворни из рабов для разной домашней работы; эту последнюю обыкновенно исполняют, жена и дети. Большая часть германских рабов живет своим домом: такой раб имеет свой участок земли и приносит своему господину в виде ежегодного оброка известное количество хлеба, скота или одежды; только это и свидетельствует о его рабском состоянии. Раба редко бьют и наказывают заключением или тяжелыми работами. Убийства рабов случаются, впрочем, довольно часто, но не из жестокости или в виде наказания, а в порыве гнева; его убивают в запальчивости, как врага, с той только разницей, что это убийство остается безнаказанным. Дети рабов воспитываются вместе с детьми свободных, или, вернее, и те и другие не получают никакого воспитания, а бегают на свободе грязные и нагие, проводя время со стадами. Лишь с наступлением зрелого возраста сказывается различие между свободным и рабом». Из всего этого видно, что положение рабов у древних германцев было довольно сносное, хотя не следует забывать, что и у них раб все-таки считался не человеком, а рабочей скотиной, вещью своего господина: за убийство раба не полагается вергельда; потом, когда он появляется, часть, а иногда даже и весь вергельд, получает не семейство раба, а его господин. Рабов, которые в качестве прислуги участвовали в религиозной мистерии в честь богини Герты, убивали: их топили в том самом озере, где вымывалась священная колесница и одежды богини.
Главным источником рабства была война. Во время набегов германцы старались захватить как можно больше пленных. Рабами делались не только все взятые с оружием в руках, но иногда и мирные жители покоренной области: их часто оставляли на их прежней земле, обязав платить известный оброк. Если раба отпускали на волю, то положение его от этого не много изменялось. По замечанию Тацита, «вольноотпущенники имели мало значения в семье своего бывшего господина, в государстве же — никакого, за исключением тех племен, во главе которых стоят короли. В таких государствах королевские вольноотпущенники возвышаются иногда не только над простыми свободными, но и над знатными». В других племенах потомки рабов могли получить право гражданства только в третьем поколении.
Знать
Над массой простых свободных в германском племени возвышались некоторые семьи и отдельные лица: таковы семьи родовых старейшин, областных князей, королей, вождей дружин. Они не составляли отдельного сословия, — для этого их было слишком мало в племени, и они были слишком разобщены по отдельным частям племени; кроме того, эта «знать» не имела никаких особенных привилегий. Каждый германец мог стать в ряды этой знати, если только судьба ему улыбнется, и он получит на войне больше добычи и рабов, что дает ему достаточные средства, чтобы содержать дружину. Богатство и воинская слава являются главными источниками германской знатности, а эти источники доступны всякому.