Нурата — крупное таджикское селение, расположенное у северных, отрогов Нуратинских гор, на южной окраине пустыни Кызылкум. Это бывший центр Нуратинского бекства Бухарского ханства и один из древнейших очагов таджикской культуры. Таджики Нуратинского хребта по образу жизни и антропологическому типу сходны с горными таджиками верховьев Зеравшана, и это позволяет думать, что основу их составляет исконно таджикское население. У жителей селения Нурата таджикские традиции сохраняются очень прочно (2 — см. сноски в конце статьи). Хотя окрестные кишлаки и весь прилегающий пустынный район заселены представителями различных тюркских народов (узбеками, казахами), нуратинцы считают себя таджиками. Во многих семьях еще в начале XX в. совсем не знали узбекского языка. До последнего времени таджики Нурата делились на родственные группы (туп, уруг, эл).
Основным занятием нуратинцев были земледелие, основанное на кяризном орошении, животноводство, торговля, а также ремесла, среди которых наибольшее развитие получило тканье бумажной алачи.
Материал по истории одежды нуратинских таджиков собирался в очень благоприятных условиях — одновременно со сбором коллекции одежды в 1939 и 1940 гг. Это позволило проследить развитие форм не только в тот период, к которому относился приобретаемый предмет, но и в более ранний и более поздний. Были подобраны целые комплекты одежды новобрачных для начала 90-х годов XIX в. и для 1915 г. (последний относился к тому периоду, когда в одежде уже появились многие новые черты (3)).
Для выявления вещей, которые должны входить в подбираемые комплекты, составлялся список вещей из приданого тех, кто выходил замуж в начале 90-х годов и в первые десятилетия XX в. При этом иногда удавалось получить сведения о составе приданого или отдельных входивших в него предметах, относящихся к более раннему времени. Мне посчастливилось встретить женщин, сохранивших в памяти рассказы своих матерей, бабок, а иногда и прабабок о предметах из их приданого. Всего было составлено около 30 описаний одежды, входившей в приданые, приготовленные к свадьбам с 1860 по 1927 г. (4), причем нередко сообщались и сведения об одежде более старой.
Нуратинская одежда — это провинциальный вариант бухарской одежды: главные связи Нурата осуществлялись с Бухарой, и моды сюда шли главным образом из столицы эмирата через соседнее Кермене — резиденцию наследника бухарского престола. Несомненно, имелись и другие источники заимствований, в частности от обитателей прилегающей к Нурата степи.
Рассказы о старинной женской одежде позволили выявить бытование в Нурата в старину интересных платьев, называемых куртаи мармар или куртаи пешмармар. Две женщины сумели по семейным преданиям достаточно подробно охарактеризовать такие платья, так как их носили их бабушки, родившиеся одна в 1815, а вторая — в 1836 г. Это были платья, сшитые из обычной белой тонкой платяной ткани кустарного изделия (хоса, силя), в которых перёд — от плеч до талии — был сделан из легкой прозрачной ткани (кисеи) — биёр или ахобониги. Для того чтобы прикрыть грудь, надевали две чашечки, называемые синапушак (букв. «покрышки на грудь»), «похожие на детские тюбетейки», которые удерживались четырьмя тесемочками. Эти чашечки были сплошь покрыты вышивкой, выполненной крестом. По одному сообщению, поверх таких платьев надевалась еще кофточка (куртача) из кисеи ахобониги, доходящая до талии, с рукавами короче, чем у платьев. Первое сообщение о платьях пешмармар ввиду его необычности показалось не особенно достоверным, но вскоре оно получило подтверждение в рассказе другой женщины, полностью совпадающем с записями автора, позднее обнаружившего описание таких женских платьев в воспоминаниях Ф. Ефремова, побывавшего в Бухаре в 70-х годах XVIII в. Он пишет: «У рубашки перед вырезают почти до пояса, в то место вставляют самую редкую кисею; у грудей привязывают маленькие мешочки, вышитые шелком» (5). Объяснение чрезмерной откровенности такого костюма мы находим у известного кавказского исследователя А. К. Алекперова. Анализируя азербайджанскую женскую одежду с большим вырезом, открывающим грудь, он пишет, что при затворничестве женщин их одежда принимает гаремный характер. . . становится нескромной, рассчитанной на чувственность мужчин» (6). Отсюда следует, что такие рубахи не входили в повседневный народный костюм, их носили только женщины из семей знати. Нуратинские собеседницы отмечали, что платья пешмармар в Нурата носили не все, а преимущественно женщины из семей служилого сословия (сипохо, сипо). Конечно, Ф. Ефремов описал одежду знатных женщин, которых он мог видеть, приставленный стражем к женской половине эмирского дворца.
Имеются сообщения о ношении женщинами приспособлении для прикрывания груди (тоже называемых синапушак или синабандак), но уже иной формы. Так, бабушка и мать одной из самых старых нуратинок, выходившие замуж первая около 1846 г., а вторая — около 1864 г., носили (осталось неясным — как) синабандак в виде полосы материи длиной около 38-40 см (ду билиск) и шириной около 35 см, украшенной вышивкой, выполненной швом кандакдузи. Рассказчица пояснила, что синабандак носили потому, что «стыдились» (шармашон меомад), очевидно, открытой груди. В другой семье женщина, родившаяся около 1860 г., рассказала о том, что в старину женщины носили платья из тонкой белой материи хайдаршохи, на которых спереди бывал нашит (кук караги) кусок шелка, который и назывался синапушак. Остается неизвестным, каков был при этом ворот платьев. Может быть, эти «нагрудники» можно сопоставить с теми вышитыми нагрудниками шоинак или пешак, которые до последних десятилетий носили девушки в Дарвазе (горный Таджикистан), нашивая их на платья с горизонтальным разрезом ворота.
Традиционное платье туникообразного покроя (курта), бывшего в конце XIX — начале XX в. основной формой женской одежды не только у таджиков Нурата, но и у всех народов Средней Азии, претерпевало изменения в отношении формы ворота и рукавов, которые больше всего определяли общий стиль костюма.
Туникообразный покрой в Нурата характеризовался теми же чертами, что и в других местах. Нужно только отметить, что боковины и рукава слегка раскашивались, а квадратные ластовицы (хиштак, букв, «кирпичик») нередко делали из материи другого цвета, что, как считалось во многих местах, имело магическое значение и должно было обеспечить плодовитость. Однако, по другим сообщениям, в свадебном платье и в платьях, заготавливаемых для приданого (джихизи), ластовицы делались из того же материала (сообщено Момо Зохира, 1869 г. р.). Другая женщина — Онаджон (1866 г. р.) — припомнила слова своей бабушки, выходившей замуж в 40-х годах XIX в., о том, что в белых платьях ластовица бывала из той же материи, а в цветных — из другой, это считалось магическим средством, обеспечивающим плодовитость (эрим кара, хиштакаш джудо шавад гуфта, бача пур шавад гуфта. — «Верили, что надо делать выделяющуюся ластовицу, чтобы было полно детей»).
Как и всюду, в Нурата девичьи платья имели горизонтальный разрез ворота (кифтаки, от китф — «плечо», или уйма ёка — узб. «вырезной ворот») с легкой выемкой под горлом — менее глубокой, чем выемка в горизонтальном вороте мужских рубах. От горизонтального разреза справа отходил вниз небольшой вертикальный разрез, скрепляемый у плеча завязочкой. Такой же разрез имелся сзади слева — это делалось для того, чтобы, когда платье запачкается спереди, его можно было носить задом наперед.
После выхода замуж и переезда в дом мужа молодая начинала носить женское платье с вертикальным разрезом ворота (пешьяла). Замена девичьего платья женским именно в этот момент связана была у нуратинских таджичек с совершением после переезда в дом мужа обряда лачак-бандон (повязывание лачака. Лачак составлял часть головного убора замужней женщины). Если почему-нибудь женщина не сразу переезжала в дом мужа, то, оставаясь в доме отца, она продолжала носить девичье платье с горизонтальным разрезом ворота, а если рождался ребенок, кормила его через вертикальные отверстия против грудей или под мышками. На платье пешьяла по обеим сторонам вертикального разреза ворота до начала 90-х годов XIX в. делали густые сборы (чин, в местном произношении чим или бурма), и такие платья назывались чимдор или бурманок (рис. 1). С начала 90-х годов они начали выходить из моды, оставаясь в употреблении преимущественно как обрядовые — свадебные или траурные. Последний известный случай изготовления траурного платья с таким воротом относится к концу первого десятилетия XX в.
Рис. 1. Ворот женской рубахи пешьяла
За годы, освещенные материалами исследования, т. е. с середины XIX в. до 1917 г., менялась отделка ворота. Самые старые платья обшиты по краю разреза ворота кантом (лаблуба) из материи другого цвета или узкой черной тесьмой, сплетенной из шерсти. Такой тесьмой в отдельных семьях на окраине селения еще в 1938-1940 гг. пожилые женщины обшивали низ шаровар.
Во второй половине XIX в. ворот стали обшивать черной, сплетенной на пальцах из шерсти тесьмой. Концы ее сшивали вместе, они шли иногда широкой двойной полосой почти до низа платья. Черная тесьма сменилась плетеной разноцветной, а с начала последней четверти XIX в. — тесьмой, вышитой крестом, которая вначале была привозной, а затем местные мастерицы научились вышивать ее сами. В начале XX в. вышитая крестом тесьма сменилась более узкой и короткой, вышитой тамбурным швом (юрма), выполненным крючком.
С начала 90-х годов входят в моду платья с пришивным воротником того же типа, что и воротник на мужском халате, — из двух клиньев. Такой воротник назывался ёка (узб.), а платья, имеющие такой ворот, — ёканок. С конца 90-х годов появились платья со стоячим воротником (казоки) нескольких видов, сменявших друг друга: вначале воротник был прямым стоячим без отделки (казокии тугри), потом его край и края разреза ворота стали отделывать вшитой между двумя слоями материи каемкой из зубцов (дандона), затем — полукруглыми фестонами (кунгра), далее — плиссированной из мелких складочек сборкой (парпар или парпари тугри) и, наконец, оборочкой из бантовых складочек (парпари чушпераги — «рюшь, похожая на пельмени»). Во втором десятилетии XX в. первые два вида отделки стоячего воротника в Нурата считались «дехканскими», и горожанки их уже не употребляли.
Стоячий воротник делали обычно на белых платьях, которые при выходном костюме носили в качестве нижнего, надевая поверх второе, а иногда и несколько более богатых из ярких шелковых или адрасных тканей. Платья, надеваемые поверх белого, имели вертикальный разрез, иногда несколько вынутый, чтобы был виден нарядный плиссированный воротник нижнего белого платья.
В советское время, в 20-х годах, появились платья, которые нуратинские женщины называли платьями «татарского» покроя (нугайбуриш), но об этом покрое у автора сведений нет. В 30-х годах стали носить платья на отрезной кокетке (кукракбурма) с вырезанной проймой и выкройными рукавами; слегка изменяясь в соответствии с модой, они бытуют до последнего времени.
Значительные изменения претерпел рукав. В предреволюционные годы и в первые десятилетия советского периода рукава платьев туникообразного покроя были широкие, ровные по всей длине. Такие рукава были распространены во всем Северном Таджикистане и Узбекистане, за исключением Хорезма, и только в Припамирье и Дарвазе до последнего времени бытовали рукава, резко суживающиеся к концу. О существовании в старину таких рукавов сообщили также представители самого старшего поколения и в сопредельных южных районах Таджикистана (Каратегин, Куляб).
Из сказанного можно было бы сделать вывод, что ареал широких ровных рукавов — это северные районы Таджикистана и сопредельные районы Узбекистана, а ареал суживающихся — южные районы Таджикистана. Однако наши материалы показывают, что ровные, но широкие рукава платьев в Нурата отнюдь не были самой старой известной здесь формой: им предшествовали рукава скошенные, очень широкие у стана и узкие у кисти и очень длинные, образующие на руке обильные поперечные складки. В самых старых платьях, о которых удалось собрать сведения (первая четверть XIX в.), рукав, сложенный вдвое, внизу равнялся всего «четырем положенным рядом пальцам руки» (чор лили), т. е. около 8 см. Такие рукава, по-видимому, продержались долго. В приданом 1864 г. рукава платья были «к концу очень узкие, так что с трудом проходила рука». В последующие годы рукава книзу начали все больше расширяться: в приданых 1865-1889 гг. ширина рукава уже 14-15 см; в 1881- 1890 гг. — 19-20; в 1890-1891 гг. — 24-25; в 1901 г. — 30; в 1915 г. — 38-40 см. С начала 90-х годов XIX в., когда концы рукавов достигли ширины 25 см, они кроились ровными по всей длине. О таких рукавах говорили: остинои нобурид — «нарезанные», кайчи надигаги — «не видевшие ножниц».
В предреволюционное время рукава стали очень широкими — 40 см. как и в Бухаре, откуда приходили моды в Нурата. В Бухаре в XIX в. рукава (в сшитом виде) достигали 45 см; но и там в старину они были менее широкими: по сообщению женщины, родившейся в Бухаре в 1888 г. и вышедшей замуж в возрасте 12-13 лет, т. е. в самом начале XX в., рукава платьев молодых женщин имели внизу ширину, «равную ширине точи алочи», т. е. 27-31 см, у женщин средних лет они были «в четыре положенных рядом пальца», т. е. 8 см, а рукава платьев женщин старшего поколения — еще уже. Сообщившая эти сведения в силу своего очень пожилого возраста и в 40-е годы носила платья с немного скошенными к концам рукавами шириной 17-18 см. Таким образом, сообщения о форме рукавов бухарских платьев почти точно совпадают с записанным в Нурата. Это позволяет думать, что в старину форма рукава в Бухаре была такой же, как и в Нурата, т. е. что и там еще в середине XIX в. они были узкие у кисти.
Что касается восточных районов Средней Азии — Самарканда, Ферганы, Ташкента, то по этим районам автор не располагает сведениями о рукавах, бытовавших в середине или в начале второй половины XIX в. Для Ферганской долины имеется только свидетельство супругов Наливкиных, которые в начале 80-х годов XIX в. видели на женщинах платья с широкими и длинными рукавами, концы которых опускались ниже колен.
Если обратиться к параллелям у таджиков других районов, то мы находим их в горном Таджикистане, особенно в Припамирье — сокровищнице этнографических реликтов Средней Азии. До последних десятилетий там сохранялись и старинные формы одежды. Платья с рукавами шириной у кисти около 10-11 см в долине Хуф (Рушан) в 1929 и 1943 гг. бытовали довольно широко, а в 1964 г. их еще носили пожилые женщины в Вахане, Ишкашиме и даже в Припянджском Шугнане и в селении Поршнев (неподалеку от Хорога), куда в годы Советской власти новые моды проникали раньше всего. В Дарвазе в 1956 г. такие платья с узкими на концах рукавами носили только в двух самых нижних кишлаках — Зыгар и Егид, но по данным, записанным С. П. Русяйкиной в 1947 г., в XIX в. они бытовали в Дарвазе и Каратегине.
Очень интересно сравнить этот покрой старинной одежды Нурата и горного Таджикистана с костюмом, изображенным на миниатюрах. Платья с рукавами, широкими у основания и узкими на конце, иногда плотно облегающими предплечье, иногда немного более свободными и длинными, собирающимися в густые поперечные складки над кистью, мы видим на приведенных в статье Г. А. Пугаченковой материалах Средней Азии и Ирана конца XV-середины XVI в. Можно думать, что в тот период они бытовали очень широко. К середине XVII в. относится мужская верхняя нераспашная одежда из Бухары, имеющая рукава, сильно сужающиеся к концам (7). В ценнейшем источнике второй половины XVIII в. — записках Ф. Ефремова о форме рукавов ничего не сказано. Приведенные выше этнографические сведения (из которых наиболее ранние относятся к концу XVIII — началу XIX в.), дополненные историческими источниками, позволяют предполагать, что традиция длинных, резко скошенных, суживающихся к концу рукавов, которые собирались в поперечные сборки над кистью, продолжалась с XVI до конца XVIII в. как в Бухаре, так и в некоторых других районах Средней Азии.
Все приведенные материалы позволяют уверенно восстановить картину постепенного, но быстрого развития и трансформации рукава в Нурата и Бухаре с середины 60-х годов XIX в. до второго десятилетия XX в. За эти 50 лет рукав из резко скошенного, широкого у основания и облегающего руку у кисти превратился в ровный и очень широкий по всей длине. Этногеографические материалы позволяют далее проследить путь распространения широкого рукава в горные юго-восточные районы (Куляб, Каратегин, Дарваз), где он появился только после Великой Отечественной войны, в 50-х годах текущего столетия.
Интересны материалы, собранные в Нурата по истории женского головного убора. Его старинной, обязательной для всех женщин формой была чалма. В годы, когда собирался материал, чалмообразный убор уже исчез из обычного костюма и сохранялся только в обрядовом, свадебном.
Чалмообразный убор нуратинских женщин состоял из трех частей: чалмы (салла) из длинного куска ткани, шапочки (кулутапушак), надеваемой под чалму, и куска ткани (лачак), свешивающегося под подбородком и прикрывающего шею и грудь, которая при ношении платьев с вертикальным воротом оказывалась обнаженной.
Кулутапушак в начале XX в. состоял из круглой макушки диаметром 10-12 см и пришиваемого к ней без сбор околыша. Сзади находился накосник, в виде мешочка с открытым дном, через который пропускались косы. Изучение шапочек разного времени показало, что в Нурата накосник в старину был гораздо короче. Со временем он удлинился, постепенно уменьшилась макушка и в верхней части околыша появились густые сборы. Шапочка, сшитая к свадьбе 1860 г., макушки не имела вовсе, верхний овал полосы околыша был туго собран на нитку, образуя густые сборы. Такую же форму имели в старину шапочки у узбечек Кашкадарьи и Ташкента, а также головной убор южных киргизок, у которых на висках находились вышитые наушники или нащечники, а накосник лежал поверх кос вышитой полосой.
Поверх шапочки повязывался лачак — прямоугольный кусок ткани, который подводился одной стороной под подбородок, концы его поднимались вверх, оставляя открытыми уши, и завязывались на темени. Полотнище лачака скручивалось с углов так, что он представлял собой широкий под подбородком и суживающийся книзу клин, прикрывающий разрез платья.
Поверх шапочки наматывалась чалма из белой кисеи, в старину — кустарной, позднее — фабричной. Ее длина была 5-6 м — во всю ширину точи. Носили также чалмы из ткани с козьим пухом, называемые удана, кустарной выработки с каймой по одному концу. Чалму повязывали очень разнообразно.
Особо выделялась чалма, которую повязывали невесте в день свадьбы; способ ее повязывания во всех сообщениях описывался одинаково и был очень прост. Возможно, в головном уборе новобрачной сохранилась наиболее старая, традиционная форма женской чалмы. Некоторые считали, что свадебную чалму повязывали «по-казахски» (казокыдай карда мебастанд), но поизящнее (нозуктар) — более туго, и поэтому она выглядела меньше, чем у казашек. (К сожалению, у меня нет сведений о том, как повязывали чалму казашки из прилегающих к Нурата степных районов.)
Рис. 2. Способы повязывания женской чалмы:
1 — обычный; 2 — с однорядным «бараньим рогом» (кучкор); 3, 4 — с двумя «бараньими рогами»
Под свадебную чалму не надевали ни шапочки, ни лачака. Вместо последнего один конец ткани чалмы подводили под подбородок и завязывали на темени (сарба як докая печонданд як нугаша лачак карда. «На голову ей навертывали кусок кисеи, один конец ее используя как лачак»). Чалма наматывалась на голову в направлении часовой стрелки (если смотреть в лицо невесте) довольно свободными горизонтальными пасмами, конец доводился до затылка, пропускался под уже намотанными пасмами и свисал по спине. Повязывание впервые чалмы при совершении обряда лачакбандон называлось касаба мондан — возлагание касабы (в Нурата этот термин означал старинное ювелирное украшение новобрачной). Некоторые женщины считали, что без этого украшения обряд не мог быть совершен. Если своего украшения не было, его брали взаймы. Другие об этом украшении не слышали, но к наматыванию чалмы во время лачакбандона тоже прилагали выражение касаба мондан.
На утро после свадьбы, когда новобрачную готовили к показу гостям — обряду рубинон, чалму повязывали достаточно сложным способом. Под чалму на этот раз надевали шапочку и лачак из отдельного куска ткани. Способов наматывания праздничной парадной чалмы было несколько. Иногда она наматывалась немного набекрень, а поверх нее с другой стороны, тоже набекрень, повязывался шелковый платок — пешонабандак. Этот способ повязывания чалмы бытовал в начале 80-х годов XIX в. В других случаях наматывали горизонтально одну-две пасмы, поверх повязывали сложенный узкой полоской небольшой шелковый платок (пешонабандак), затем в два ряда, плотно один над другим — чалму, скрученную в тугой жгут. Конец чалмы спускали на спину. О таком способе повязывания чалмы говорили: «Салла васаджуфт карда бастаги» (чалма повязана по способу васаджуфт). Как известно, так называют открытый балочный потолок, в котором небольшие горбыльки (васа), перекрывающие промежутки между открытыми балками потолка, уложены плотно один около другого, образуя сплошную гофрированную поверхность. Этот способ повязывания чалмы был зарегистрирован дважды — для 1890 и 1894 гг.
Многие нуратинки носили чалмы, при повязывании которых туго свернутый жгут поднимался почти на темя. Такой способ назывался кучкорак (рог барана-производителя), и чалма действительно напоминала сильно закрученный бараний рог. Способ повязывания был следующий. Обмотав голову два раза горизонтальными рядами, свивали жгут, выводили вперед низко под ухом, а затем поднимали вдоль виска наверх так высоко, что он проходил почти по темени, конец чалмы спускался на спину (говорили: саллая печак мекунем, мемонем кучкор бароварда. — «мы свиваем чалму и укладываем ее, выводя рог кучкора»). В этом варианте «рог» получался в один виток чалмы. Во втором варианте свитый жгут поднимался на темя два раза, оба жгута лежали плотно один около другого. Наиболее интересной была чалма в виде двух рогов: жгуты укладывались на голове навстречу друг другу, сходясь на темени и образуя два рога. Во всех вариантах кучкорака поверх чалмы повязывался сложенный косой полоской цветной шелковый платочек (пешонабандак). Варианты повязывания чалмы способом кучкорак в Нурата были очень распространены и зафиксированы автором в свадебном костюме, начиная с 1855 и кончая 1905 г. Старые женщины носили однорядный кучкорак еще в 40-е годы, хотя о двойном кучкораке я слышала один раз от женщины 1872 г. р. Повязывать таким способом чалму умели еще в 30-х годах, так что удалось сделать фотографию. Информаторы подчеркивали, что чалму кучкорак носили таджички.
Из всех форм головного убора нуратинок наибольший интерес представляет чалма невесты. Сообщения информаторов о том, что свадебная чалма повязывается «по-казахски», позволяют думать, что она может иметь общее происхождение или быть заимствованной от казахов, с которыми нуратинцы находились в длительном хозяйственном контакте.
Бытование женской чалмы у самаркандских и бухарских таджиков и ташкентских узбеков, а также наличие ее в головном уборе женского савана у припамирских таджиков значительно расширяет ареал чалмы и позволяет думать об общих среднеазиатских корнях этого головного убора (8).
Автор: А. К. Писарчик
1) Материалы по нуратинской одежде, легшие в основу статьи, были собраны автором во время стационарной работы в Нурата зимой 1938/39 г. и двух кратких командировок в 1940 г.
2) См.: Кармышева Б. X., Пещерева Е. М. Материалы этнографического обследования таджиков Нуратинского хребта. — СЭ, 1964, № 1; Андреев М. С. Из поездки в 1916 г. в Нуратинские горы и прилегающую к ним часть Кызыл-Кумов. — Восток, Январь, 1923, № 5 (1/5), с. 17-25 (стеклография).
3) Эта коллекция хранится в Музее культуры народов Узбекистана в Самарканде.
4) Реестры приданых хранятся в научном архиве сектора этнографии Ин-та истории им. А. Дониша (Душанбе).
5) Ефремов Ф. Девятилетнее странствование. М.: Географгиз, 1960, с. 28.
6) Алекперов А. К. Женская одежда Азербайджана.- В кн.: Алекперов А. К. Исследования по археологии и этнографии Азербайджана. Баку: Изд-во АН АзССР, 1960, с 118.
7) Сухарева О. А, Уникальные образцы среднеазиатской одежды XVII в. В кн.: Традиционная культура народов Передней и Средней Азии. Л: Наука, 1970.
8) Сухарева О. А. Древние черты в формах головных уборов народов Среднее Азии — В кн.: Среднеазиатский этнографический сборник. М.: Изд-во АН СССР, 1954, I.