Туркмены и мусульманская религия
Анализируя основные религиозные установления мусульманской религии, мы видим, что важнейшие из них сводятся к следующим обрядам:
1) очищение (омовение),
2) ежедневная пятикратная молитва.
3) зякет (милостыня, фактически принудительная, собираемая духовенством, а в муcульманских странах — правительственными чиновниками),
4) пост,
5) паломничество в Мекку.
Степень их распространения и применения несомненно показывает, насколько крепки основы чистой религии, подлинного религиозного духа, однако не решает главного для нас вопроса о роли духовенства. Эта роль определяется не только распространением обрядовой стороны религии, но зиждется на других, более существенных сторонах народного быта. Туркменами указанные выше религиозные установления выполняются далеко не всегда и приобретают довольно своеобразные формы.
Мечеть
Если мечеть почти у всех мусульманских народов не является единственным местом для совершения молитвы, то в определенных районах Туркмении она не играет никакой роли. Поскольку туркменский аул представляет собой и по сие время только застывшее кочевье, здесь вообще не может быть пышных, мечетей, специально предназначенных для молитвы. Лишь изредка встречаются особые постройки под мечети в виде отдельного крупного дома в одну зазу (расположены они большей частью в тех округах, которые подвергались усиленному мусульманизирующему влиянию эмирской Бухары, а отчасти и кавказских мусульман), в большинстве же аулов под мечеть отводится обычная кибитка, а иногда — даже простой циновочный шалаш. У кочевников-скотоводов мечетей нет вовсе и местом молитвы у них обыкновенно служит небольшая площадка, окопанная со всех сторон неглубокой канавой. Вообще же туркмены предпочитают совершать молитву в одиночестве: в своей кибитке, в поле и т. д., и в мечети сплошь и рядом, несмотря на энергичные призывы муллы, никто не собирается. Этот факт имеет немаловажное значение. Мечеть представляет собой, как и всякий молитвенный дом, центр религиозного влияния. Отсюда легче всего заражать религиозным дурманом массы населения. Здесь обычно сосредоточиваются вся религиозная пропаганда и агитация. Незначительность роли мечети в туркменском ауле является поэтому прямым отражением слабого удельного веса религии и причиной, тормозящей ее развитие и распространение.
Зякет
Зякет на территории Туркменской республики собирается более или менее регулярно только в Керкинском, Чарджуйском и Ташаузском округах, где влияние духовенства, в силу уже указанных выше исторических причин, более сильно. Ушюр или 1/10 часть урожая в пользу духовенства фактически попадает в руки только тех духовных лиц, которые наиболее влиятельны и силой своего авторитета имеют возможность принудить дехканство к выполнению этой обязанности. Паломничество в Мекку туркмен почти совершенно не привлекает и туркмены-паломники насчитываются только единицами. Если в 1893 году по данным царского правительства в Мекку из бывш. Туркменской области выехало 9 человек, то в настоящее время паломничество либо вовсе не отмечается, либо существует еще в меньших размерах. Даже в тех округах, где влияние духовенства более велико, паломники составляют довольно редкое явление.
Духи-покровители
Наряду с этим пассивным отношением к обрядовой стороне религии, у туркмен сохранился целый ряд религиозных верований, либо не имеющих ничего общего с мусульманской религией, либо представляющих собой искажение мусульманской религии. Туркмены, например, верят, что каждый промысел имеет своего духа-покровителя, имя которого приурочивается к именам, заимствованным из сказаний мусульманской религии. От этих духов-покровителей, по верованиям туркмен, зависит состояние хозяйства, урожай, приплод скота, его болезни, рождение породистых жеребят и т. д., поэтому почти каждый скотовод ежегодно режет баранов в жертву духу-покровителю, в благодарность за благополучный приплод или для того, чтобы умилостивить покровителя в случае падежа скота и неудачи. Обычай этот соблюдается не менее, а иногда и более строго, чем дача зякета. Одним из наиболее соблюдаемых обычаев является у туркмен заклание барана и устройство общественного угощения на третий, седьмой и сороковой день и каждый год после смерти близкого родственника и при рождении ребенка мужского пола. Этот обычай также не имеет ничего общего с официальной мусульманской религией. Не менее характерны также обряды, связанные с поклонением огню, заключающиеся в раскладывании костра и перепрыгивании через него.
Шариат и адат
Нормы мусульманского правового кодекса — шариата также не проникли еще в аул целиком и полностью, однако — факт вытеснения и обычного права (адата) представляется совершенно несомненным. Правовые нормы шариата, отражающие общественное устройство народа, уже изжившего в значительной степени патриархально-родовой строй и перешедшего к товарному хозяйству, столкнулись при своем проникновении в Туркменистан с обычным правом туркмен, так называемым адатом, выросшим на почве патриархально-родового строя и предназначенным для регулирования общественных отношений родового общества.
Если взять основные формы правонарушений, встречающихся в ауле, и посмотреть, как они рассматриваются шариатом и адатом, мы видим следующее: за убийство шариат допускает месть только по отношению к лицу, его совершившему, в каждом отдельном случае с санкции муфтия, т. е. высшего духовного лица в районе, округе или стране. Шариат совершенно не предусматривает мести по отношению к родственникам и не возлагает на них никакой ответственности. Это положение вполне соответствует такому общественному устройству, когда налицо существование самостоятельных хозяйств и когда отдельная личность уже успела эмансипироваться от общества. Положение обычного права туркмен в этом отношении прямо противоположно. Адат знает четыре вида убийства: а) убийство с заранее обдуманным намерением из огнестрельного оружия, б) убийство, произведенное огнестрельным оружием, по нечаянности, без заранее обдуманного намерения, в) убийство, произведенное холодным оружием, г) убийство, происшедшее от падения человека сверху вниз, причем падающий убивает собой другого, попавшего под него, д) убийство от оружия, поставленного для ловли зверей, или же смерть, происшедшая от падения человека в колодец, принадлежащий постороннему лицу. За преступление, указанное в пункте «а», родственники пострадавшего имеют право убить виновного или ближайших его родственников. Во всех остальных случаях отвечает не виновный, а весь род в целом, к которому виновный принадлежит. Всегда кровомщение может быть заменено уплатой выкупа в виде определенной денежной суммы или скота. Такие меры социальной защиты (ответственность, возлагаемая не на личность, а на весь род, к которому данная личность принадлежит) характерны для родового общества, где отдельное хозяйство поглощено родовым хозяйством, а отдельная личность растворяется в роде. За грех сородичей, в противоположность шариату, отвечает весь род в целом, и нет никакой нужды обращаться за санкцией к духовному лицу.
Кража и грабеж рассматриваются шариатом как одно из наиболее тяжких преступлений. За большую или меньшую кражу, за грабеж любого характера полагается на первый раз отсечение руки, на второй смертная казнь. Такие суровые наказания по указанным преступлениям опять-таки характерны для товарного хозяйства, общества с развитой торговлей, базирующегося на принципе частной собственности. Обычное право туркмен относится к этим преступлениям гораздо мягче. Воровство не карается вовсе, потерпевший заинтересован только в том, чтобы получить обратно похищенное и, получив его обратно, вовсе не претендует на наказание виновного. Дело всегда заканчивается миром.
Грабеж по адату бывает двух родов: во-первых, организованный грабеж (аламан) другого народа, племени или рода и, во-вторых, ограбление сородичей. В первом случае грабеж рассматривается либо как вполне почетное занятие, либо как занятие дозволенное, за которое, конечно, не полагается никакого наказания. Во втором случае — грабеж считается недопустимым и влечет за собой суровую кару. По шариату всевозможные увечья и вред, нанесенные другому, караются только в отношении лица, непосредственно совершившего преступление. По адату за увечье отвечает весь род совершившего преступление, вынужденный уплатить соответствующий выкуп.
Условия брака, предусматриваемые шариатом и обычным правом туркмен, также различны. По шариату выдать замуж женщину без ее согласия могут только отец и мать, причем брак становится действительным только после того, как женщина, сделавшись совершеннолетней, подтверждает его своим согласием. Выходящая замуж девушка, по шариату, уплачиваемым за нее калымом распоряжается по собственному усмотрению и является полным его хозяином. Обычное право ставит женщину в худшие условия. Она может быть продана без всякого согласия и полученным за нее калымом совершенно не пользуется. В брачной жизни адат ставит женщину также в худшие условия, чем мусульманское право. Если до шариату муж может наказывать жену побоями только в случаях доказанной измены, самовольной отлучки из дому, кражи, отказа от супружеских отношений, то по адату — простой каприз мужа и намек на непослушание жены могут быть вполне законной причиной для побоев и истязаний.
Различие между шариатом и адатом, таким образом, очевидно. На целом ряде примеров мы может теперь увидеть, насколько нормы обычного права, этого воплощения пресловутой «самобытности», видоизменились и приблизились к установлениям шариата.
Кровная месть уже не охватывает такого большого круга людей, какой предусматривает обычное право. Все чаще ответственность ограничивается только ближайшими родственниками. На воровство уже не смотрят так легко и просто, как в прежние времена, и оно влечет за собой суровые наказания. Дозволенность организованного грабежа также в значительной степени отошла в область предания и т. д.
«Самобытность» треснула по всем швам. Новые веяния, возникшие в процессе быстрого разложения остатков патриархально-родовых отношений, все быстрее и быстрее стирают «самобытные» краски далекого прошлого. Мусульманский правовой кодекс — шариат, имеющий в ауле такое сильное представительство как туркменское духовенство, становится при таких условиях более понятным и доступным массам. Только усиленная советизация аула и расширение сети советских судов может пресечь этот процесс. Мы видим, таким образом, что, несмотря на известный религиозный индифферентизм, несмотря на остатки старых домусульманских верований и патриархально-родовых обычаев, туркменское духовенство в самом процессе разложения патриархально-родового быта находит внутренние силы для укрепления своего влияния. Однако, не это является решающим. Источники влияния и силы духовенства, как мы увидим ниже, коренятся в других сторонах народной жизни.
Служебные и идеологические прослойки среди туркменского духовенства
Наличие у туркмен определенного религиозного индифферентизма и слабость распространения основ «чистой» мусульманской религии очень ярко отразились также на незначительной дифференцированности туркменского духовенства и отсутствии какой бы то ни было духовной организации. В Узбекистане и других мусульманских странах духовенство по характеру выполняемых им функций делится на три более или менее оформленные группы: 1) мечетное духовенство, 2) духовенство просвещенское и 3) духовенство судейское (казии). Каждая из этих групп выполняет только строго определенные функции, и имам мечети никогда не берется за несвойственное ему дело судии-казия, для которого требуется специальное образование.
Совсем иначе обстоит дело в Туркменистане, где таких строго оформленных групп не имеется. Дифференциация функций отдельных духовных лиц здесь не могла достигнуть такой резкости, благодаря недостаточному развитию религиозной жизни и первобытности религиозных отправлений туркменского народа. Помимо этого дифференциации отдельных функций мешают особые экономические условия существования туркменского духовенства. В то время как в других районах Средней Азии основой благосостояния мечетного духовенства являются вакуфы и лишь отчасти приношения верующих за исполнение религиозных треб, у нас в Туркменистане положение совершенно иное. Вакуфные имущества в более или менее широких размерах существуют только в Чарджуйском, Керкинском и Ташаузском округах и почти совершенно отсутствуют в пределах бывшей Закаспийской области. Таким образом, такая отрасль религиозной деятельности, как обслуживание мечетей, чрезвычайно малодоходна, не может служить источником существования и вызывает необходимость в занятии другими сторонами религиозного культа.
Духовное лицо в Туркмении обычно поэтому совмещает обслуживание мечети с руководством конфессиональной школой и разрешением спорных вопросов, подлежащих в других мусульманских странах ведению казийского суда. Типичной категорией мечетского духовенства в Туркменистане, не выполняющей никаких других функций, являются только кары, чтецы корана. Муедзины, лица, призывающие к молитве, попадаются только в виде исключения, да и то лишь в тех округах, которые подверглись религиозному влиянию Бухары или Хивы. Судейская деятельность, разрешение всякого рода спорных вопросов и разбор различных правонарушений происходит в Туркмении не в порядке какого-нибудь специального разбирательства особыми лицами (казиями), а отдельными ишанами и ахундами или группой последних, если вопрос сложен (примирение сторон, между которыми существовала кровавая вражда и т. п.).
Суд казиев
Специальный казийский суд до революции получил некоторое распространение только в округах, входивших в состав Бухары, и был окончательно уничтожен в процессе советского строительства. Быстрое исчезновение казийского суда в Ташаузском, Керкинском и Чарджуйском округах, происшедшее без всяких репрессивных мер с нашей стороны, показывает, что суд казиев, несмотря на бухарское и хивинское влияние, очень слабо внедрился в сознание масс. Сейчас в отношении судебного разбирательства по шариату фактически существует однообразное положение во всей республике, охарактеризованное нами выше, и в бывшей Закаспийской области, существующее до революции.
Смешение мечетских, просвещенских и судейских функций духовенства в Туркменистане заставляет отказаться от попытки разделить духовенство по его служебному положению. Значительно более реальным и показательным является распадение туркменского духовенства на две основных группы: 1) духовенство, представляющее ортодоксальный ислам и 2) ишанов, представителей особого культа, слившегося с мусульманством. Каждая из этих групп в свою очередь распадается на две подгруппы. Ортодоксальное духовенство различается по степени образованности (муллы и ахуны), ишаны бывают наследственные и получившие свое название при жизни. Первыми туркмены обыкновенно называют всех грамотных людей, окончивших низшую школу — мектеб, причем многие из них фактически не являются служащими культа и представляют собой обыкновенных грамотных дехкан. Звание ахуна в Туркмении носит всякий, получивший высшее образование в медрессе, причем безразлично — в Бухаре, Хиве или у себя на родине. Как правило туркменское духовенство, благодаря своей оторванности от крупных религиозных центров, не квалифицировано и многие из туркменских ахунов не могли бы являться мударисами (руководителями медрессе) в других странах, более охваченных религиозным влиянием.
Ишаны
Ишанизм и ишаны представляют собой совершенно особое явление, связанное с доисламским периодом и известным искажением ортодоксального ислама. В основу ишанизма легли доисламские верования народа, обоготворяющие природу (пантеизм), являющиеся до сих пор составной частью ишанизма, или суфизма. Однако с течением времени к пантеизму прибавились два таких элемента, как аскетизм и мистицизм, не имеющие широкой народной базы и превратившие ишанизм в обстоятельную и недоступную для народа, детально разработанную философскую систему, во многом совпадающую с положениями Корана, но еще более искажающую эти положения. Различие между ортодоксальным исламом и ишанизмом не помешало однако этим двум разнообразным учениям в представлении масс слиться и совпасть. Только наиболее развитые и образованные ахуны и ишаны понимают пропасть, которая отделяет ишанизм от ортодоксального ислама. Сущность ишанизма как философского учения сводится к тому, чтобы «путем уничтожения своих материальных потребностей достигнуть совершенства и слиться с божеством», для этой цели желающий сделаться ишаном проходит целый ряд ступеней обучения, каждая из которых представляет собой ступень к достижению совершенства.
Не приходится говорить о том, что не эта сложная философия приковывает к себе внимание масс. Гораздо основательнее действуют пантеистические стороны ишанизма: «понимание» ишанами процессов, происходящих в природе, знание языка зверей и птиц, «понимание» того, чего желает и хочет добиться человек. Туркмены верят, что в своем учении ишаны находят такую силу, которая ничего не позволяет от них скрыть. В этом именно причины того, несомненно, серьезного влияния, каким ишаны пользуются в ауле.
В период своего возникновения, ишанизм распался на целый ряд орденов, которые по типу чрезвычайно напоминали христианские монастыри средних веков. Каждый из орденов имел специальный документ, в котором в хронологическом порядке были вписаны все настоятели ордена. Все лица, желающие достигнуть совершенства и знания ишана, духовные ученики-мюриды постоянно находились при настоятеле ордена и жили в специально предназначенных общежитиях. Каждый глава ордена (пир, ишан) имел несколько помощников (хальфа).
История ишанизма в Средней Азии вообще — это процесс постепенного распадения и разложения этих средневековых орденов как в силу падения мусульманской науки и образованности, так и в силу внутренних склок между настоятелями различных орденов и борьбе за верховодство в том или ином ордене. Эти процессы в идеологической области непосредственно вытекали и зависели от изменений в экономической базе, развивавшейся от феодализма к капитализму, способствовавших разложению всех феодальных форм жизни вообще. В результате, в настоящее время ордена, как таковые со всей своей внутренней структурой фактически не сохранились и остались только отдельные лица, заявляющие о своей принадлежности к ранее строго оформленным орденам «накшбенди», «кадыри» и «каляндари». Туркменские ишаны, особенно в пределах бывшей Закаспийской области, обычно не причисляют себя вовсе ни к каким орденам и только в Чарджуйском, Керкинском и Ташаузском округах попадаются лица, заявляющие о своей принадлежности к тому или иному ордену.
В Туркменистане совершенно нет постоянных мюридов, живущих во время прохождения курса совершенствования при ишанах, под их непосредственным надзором и духовным воздействием. Они работают у ишана обычно в качестве батраков. Гораздо значительнее та группа мюридов, которая находится как бы в постоянном отпуске или же изредка приезжает к ишану для приношения подарков и получения благословения.
Вообще мюридизм как таковой в Туркменистане распространился слабо. У наиболее крупных ишанов мюриды насчитываются только десятками, а у менее влиятельных — единицами. Туркменский ишан, занятый в ауле выполнением целого ряда разнообразных функций, являющихся базой его экономического благосостояния, мало заботится о вербовке новых мюридов и редко выезжает из аула вообще.
Деление ишанов на наследственных и получивших свое звание при жизни в глазах народа имеет значение только постольку, поскольку наследственные ишаны, вернее сыновья ишанов, прошедших соответствующий курс, часто не имеют никакого образования, ничем не отличаются от неграмотной аульной массы и поэтому не могут, конечно, руководить мечетью и конфессиональной школой. Таким образом, понятие наследственного ишана в Туркмении искажено. Если в других мусульманских странах наследственным ишаном является сын ишана, сделавший это занятие своей профессией и прошедший соответствующий курс, то у нас всякий сын ишана, даже не получивший никакого образования, называет себя и считается в общежитии ишаном. Однако в глазах народа значение таких псевдоишанов мало умаляется, так как существует вера в их святость и знание жизни, независимо от образованности.
Эвляды
Другое своеобразное явление в туркменском ишанизме — это наличие так называемых эвлядских племен (сеид, ших, махтум, ата), в которых каждый считает себя ишаном. Конечно, это явление ничего общего с подлинным ишанизмом не имеет и свидетельствует лишь о том, насколько слабо разбираются массы в сущности ишанизма. Очевидно, арабское происхождение указанных племен и понятие об ишане, как о святом, сделало эвлядские, т. е. священные племена одновременно племенами ишанскими. Хотя наличие представителей этих племен в том или ином ауле считалось раньше и считается сейчас для аула почетом, однако, условия экономического развития последнего времени, рост населения и недостаток орошаемой площади, создают для представителей этих племен в аулах сплошь и рядом положение угнетаемого национального меньшинства. Во время земельно-водной реформы антагонизм в ауле между этими племенами и коренным населением постоянно достигал серьезной остроты. Обычно эти ишаны из эвлядских племен ничем не отличаются от остального населения, не выполняя никаких религиозных функций и занимаясь скотоводством и земледелием. Изредка эвлядские племена являются хранителями и надсмотрщиками святых мест, где покоится прах тех или иных почитаемых людей (Чарджуйский, Керкинский и Ташаузский округа). Ишаны, получившие хотя какое бы то ни было образование по характеру большинства выполняемых ими функций, ничем не отличаются от ортодоксального духовенства. Они, как и муллы и ахуны, являются руководителями мечетей, медрессе, мектебе, разрешают спорные вопросы и т. д. и т. д. В глазах населения они также ничем не отличаются от ортодоксального духовенства, но чрезвычайно характерно то, что они пользуются большим уважением. Это еще и еще раз подчеркивает, насколько слабо проникли в аулы основы «чистого» ислама и насколько религиозные верования народа отличаются от мусульманских догм.
Сэв — Заметки о туркменском духовенстве. «Туркменоведение», 1928, № 3 — 4.
Из анимистических представлений туркмен
Ал, Арвах.
Женщине-туркменке воспрещается в ночное время, выходя из кибитки, быть под деревом у того места, где был костер, пекли хлебы или резали скотину.
Туркмены это запрещение объясняют тем, что около всех перечисленных мест в ночное время с наступлением темноты появляется «арвах» (у иомудов на Атреке), «Ал» (у теке), т. е. «нечистый дух, который может появиться и подействовать на женщину, и последняя заболеет или лишится здравого рассудка.
Однако из 11 ответов, полученных с мест, объясняющих данный вопрос, большинство корреспондентов указали на то, что «Ал» и «Арвах» служат лишь пугалом сверхъестественным, дабы лишить возможности женщину выходить ночью из кибитки в указанные места, которые могут послужить хорошим укрытием для целей измены мужу.
«Ал» или «Арвах» у туркменов рисуется чем-то всемогущим, вездесущим и появляющимся в различных и «весьма страшных и безобразных» видах.
Несчастье с женщиной роженицей, ребенком, наличие повальной болезни, падеж скота и т. д., все это в большинстве случаев приписывается козням «Ала». Приведем характерный случай из «действий» «Ала»: под школу в ауле Алла Тепе, Красноводского района, занят дом, принадлежащий ишану из рода Махтум. Дом деревянный, вместительный, вполне подходящий для школы аула. Но в этом доме в настоящем 1927 году «завелся» «Ал», — как передает учитель туркмен, между прочим, окончивший курс переподготовки уже по советской программе. О наличии нечистой силы в школе заявил и председатель аулсовета хан Дурды Аламанов приехавшим в аул представителям ЦИК. Он рассказывает, что когда во время уроков учитель произносит гласные буквы и повышенным голосом, то нечистая сила в одном из углов здания тоже повторяет: оо! аа!.. Оказывается, что под внушением ишана-домовладельца завелся «Ал» в школе.
(Г. И. Карпов — Пережитки бескультурья. «Туркменоведение», № 1, за 1927 г.).
Туркменки в старинных праздничных костюмах. Вторая половина XIX в.
Пережитки шаманизма
Пережиток шаманства у туркменского племени чоудор в Порсу, в 1907 г. наблюдал А. Н. Самойлович, изучавший Бухару и Хиву. То, что у казах-киргизов называется «баксы», здесь у хивинских туркменов и узбеков известно под именем «порхан». «Порхан» это мужчина или женщина, приводящие себя в исступление причитаниями под удары в бубен (без колотушки) и в таком состоянии изгоняющие из больных нечистого духа или предсказывающие будущее. Хивинские народы называют таких людей арабско-персидским словом пальмин (фальбин). Автор видел мужчину, одетого в женское красное платье и с красным платком на голове.
«Этнографическое обозрение».
«Закыр»
«Закыр» своего рода молитва у туркмен (заклинание).
«Закыр» (чекмели, арва и джинн) читается (произносится) над больными, одержимыми «злым духом» — сумасшедшими.
«Закыр» читают (чекселер) по приглашению родных больного (одержимого).
Читают «Закыр» подряд 3, 7 или 9 дней (10 дней нельзя).
«Закыр» повторяют через месяц, три и т. д., несколько раз в год.
При чтении «Закыра» больного всегда сажают посередине кибитки. Все остальные люди садятся кругом (остальных всегда бывает очень много).
Среди приглашенных на «закыр», по туркменскому обычаю, обязательно должен быть хоть один из святого племени (эулат) — Махтум, Ходжа, Ата, Ших, а также кто-нибудь из мулл.
Начинает читать «закыр» «опытный человек», преимущественно из стариков.
Затем читает молитву ишан, и когда он закончит ее словами «Алла-Экбер», то несколько человек, имеющих голос, кто бы они ни были, начинают петь песни из священных книг, например Мешреб, Эдгем, Бакирган, Новаи, Фызуми, Хевавда. Это пение называется «Хапыс».
После этого пения ишан начинает произносить — «ху», «ху». (арабское слово — бог).
Ишан произносит три раза «ху», и этот звук подхватывают все люди, сидящие в кибитке. Причем, если они прервут свои восклицания «ху» или ошибутся, то ишан снова затягивает «ху». После долгих криков ишан произносит — «Алла», и тогда все замолкают и отдыхают.
После отдыха ишан произносит — «Эй-у-Эй», (божеств. слова) несколько раз, а люди, стоящие в кибитке, начинают выходить на середину попарно и произносят такие же звуки.
Сперва они ходят согнувшись, а затем начинают бить о землю ногой и подпрыгивают в такт пению до усталости. Это подпрыгивание изображает нечто вроде борьбы со «злым духом».
Затем ишан опять кричит — «Алла», и все снова расходятся.
После неоднократного «схождения» и «расхождения», с песнями и «плясками», начинается лечение больного. Ишан читает из Корана «Хатым-Ходжа», а затем обнимает голову больного, бьет его по спине, делает массаж и т. д. и, наконец, заставляет его глубоко дышать («перу») 3 раза.
Затем все поют «Пата» (заключительная молитва) и расходятся, причем предварительно родные и близкие больного угощают гостей едой и чаем.
«Закыр» читается (делается) также для удовольствия как развлечение (игра). На этот «закыр» допускаются старые женщины (молодые не допускаются).
Молодые женщины и девочки для своего удовольствия читают (делают) «закыр» самостоятельно, во всем подражая настоящему «закыру».
(Караш-хан-Оглы Иомудский).
Праздники туркмен
«Кыр-Гун» и «Акыр-Гун».
У туркмен вообще очень мало праздников и среди редких «дней отдыха» у них выделяются особенно только два — это «Курбан-Байрам» и пост «Араза».
Пятница или «джума» (в некоторых местах «Анна») также считается праздником, но в этот день туркмены работают, и если пятница и отличается от обычных дней, то только тем, что в этот день совершаются особые молитвы (намазы).
Во время Курбан-Байрама туркмены не работают. В этот день они съезжаются в свои аулы, надевают праздничную одежду и обязательно посещают друг друга.
Все эти праздники установлены мусульманской религией и взяты из «Китаба» (священная книга Коран).
Кроме этих праздников, у туркмен есть чисто национальный праздник, о котором ничего не говорится в «Китабе». Праздник этот называется «Меред-Айя» или «Меред-Байрам» — ему предшествует «Кыр-Гун» (грязный день).
Месяц — «Меред» в туркменском наименовании соответствует месяцу «Шебан» (8-й месяц в году).
14-го числа Меред-Айя называется «Акыр-Гун» (тяжелый день). Этот день и предшествует празднику Меред-Байрам или Меред-Айя.
По мнению туркмен, день 14-е Мереда — день отчета за весь предыдущий год предначертаний на будущий год (кто должен отойти в «тот» мир, т. е. умереть в наступающем году, и кто должен остаться в этом мире).
По убеждению туркмен, «у ангелов (Периште) ведется особая книга, в которую записаны имена всех тех, которые в течение года (от 14 по 14 Мереда) должны умереть.
В ночь на 14 Мереда ангелы, под руководством «Азраиля» — ангела смерти, разбираются по книгам, кто должен был умереть и не умер, и проверяют всех. В то же время ангелы решают, кто в наступающем году должен будет умереть и, назначив тех лиц, которые должны будут умереть, вносят их поименно в особые списки»…
Этот день туркмены, как указано выше, называют отчетным днем, придают ему огромное значение, встречают его тревожно и стараются принять меры, чтобы умилостивить «судьбу» и избежать «назначения смерти».
В представлении туркмен, в «эту» ночь («саплов») «проверка списков» происходит при следующих обстоятельствах: «ангелы и другие духи прогоняют всех людей (их души) через различные препятствия. Тот кто, проходя через препятствие, упадет, должен умереть, и вносится в соответствующие списки. Остальные, выдержавшие «испытания», получают право на дальнейшую жизнь.
По верованию туркмен, некоторые меры предосторожности могут спасти от «страшного жребия».
Так, например, «надо иметь поддержку в эту ночь, — надо быть не одному». Поэтому в ночь с 13 на 14 Мереда «надо непременно ложиться спать с кем-нибудь вместе, вдвоем под одним одеялом, но ни в коем случае не одному».
Туркмены в ночь «Саплова» всегда ложатся спать вдвоем, под одно одеяло. Заботливые родные, из старших, в этот день обходят своих близких и напоминают о необходимости этой предосторожности, и беспокоятся о том, кто вынужден, почему-либо, лечь спать один, ибо думают, что у того, кто будет спать один, могут незаметно унести душу» (т. е. он умрет).
В этом все туркмены настолько убеждены, что перед 14-м Мереда все серьезно озабочены принятием необходимых мер, — говорят об этом, дают друг другу советы и т. д.
Одной из необходимейших мер, кроме того, чтобы достойно и в полной готовности встретить страшную ночь «отчета», «избрания» и «проверки», является, по верованию туркмен, так наз. «Согаб». т. е. «умилостивление», богоугодное дело».
«Согаб» делается всегда, когда случается какое-либо несчастье. Туркмены дают милостыню, приносят жертву, помогают чем-либо другим людям и т. д.
Для 13 Мереда у туркмен установлен специальный «Согаб», называемый «КырГун».
В этот день все населенно должно производить фундаментальную очистку своих жилищ.
Ранним утром 13-го Мереда все обязательно начинают чистить свои кибитки, ковры, кошмы, одежду; мыться, бриться и т. д. В этой чистке проходит весь день (отсюда название — грязный день — «КырГун»).
(К.Х.О Иомудский — Очерки Туркменского быта. «Туркменоведение» № 9, 1928).
Кара-чаршамбе — день очищения
В 1922 году, в октябре месяце, в ауле Гассан-Кули мне пришлось наблюдать следующую картину: вечером, когда зашло солнце, почти у каждой кибитки появились костры, вокруг которых собирались группы туркмен, главным образом женщины и дети. Когда пламя костров увеличилось, женщины с детьми на руках стали прыгать через огонь, причем были слышны какие-то выкрики.
Кроме того, дети, совместно со старшими, пускали воздушные змеи, к которым была прикреплена зажженная пакля. Зажженную паклю, кроме того, детишки с криками метали вверх или вертели вокруг себя, над головой.
Квартирохозяин, у которого мы остановились на ночлег, заметив проявляемый нами интерес к происходящему, сообщил нам: «Сегодня Кара-Чаршамбе (в переводе на русский — черная среда), которая бывает один раз в год.
Прыгающие в этот вечер через костер получают, избавление от всяких болезней и недугов.
«Женщины, прыгающие с детьми на руках, надеются излечить детей от тех болезней, которыми они одержимы в данное время, или предупредить заболевания на будущее».
Три года спустя, по моей просьбе, мне сообщили из районов Каахка и Иолотани, что кое-где среди племен Али-Или и Сарыков, так же как и у Гассан-Кулинских иомудов, один раз в году справляют праздник огня, с той лишь разницей, что у Али-Илинцев, например, справляют праздник в среду, под новый год, и день этот называется Ахир-Чаршамбе.
Все прыгающие через костры получают как бы омовение огнем, и тем самым избавляются от грехов, накопившихся за год.
У Сарыков этот день приходится также под новый год в среду и называется Аман-От (княжеская жертва).
(Кораш-Хан Оглы. Иомудскй. Цит. раб.).
Применяется еще более простой способ предупреждений болезни ребят: например, берут в руки монету (любого достоинства), обводят рукою (с монетою) три раза вокруг головы ребенка, а затем монету жертвуют первому встречному, «чем и снимается с головы ребенка постигший его недуг».
Из цикла неверий и суеверий характерны следующие:
Если туркмен видел неприятный сон, он на утро первым попавшимся раздает милостыню, дабы виденное во сне не осуществилось наяву.
Когда новорожденный впадает в болезненное состояние, то говорят, что где-то во время рождения ребенка (в тот же день) народилась кошка, или другое «нечистое» животное.
Для того, чтобы избегнуть «глаза» (не сглазили бы) рвут черные, (прокопченные) места кошмы кибитки, мешают эти лоскутья с солью, зажигают и ходят с этим курением вокруг кибитки — окуривают. Этот способ применяется в отношении людей. В отношении же скота поступают несколько иначе: мешают соль с углем, зашивают эту смесь в кусочки материи и привешивают на скот в виде амулетов-ладанки.
Если человек одержим психическим расстройством, то первым долгом его начинают пугать тем, что поведут к мулле. Мулла для психически больных рисуется чем-то необычайно страшным. Страх у больного перед муллой проявляется потому, что всех этой категории больных обычно ведут к мулле, который применяет к ним нечеловеческие методы лечения: берет внушительных размеров палку и бьет приведенного к нему больного где попало и что есть сил; говорят, что как битье, так равно и запугивание «муллой» — «помогает».
Кушать с открытой головой не сказав «бисмилле» — нельзя. Сколько бы ни скушал — «не будешь сыт».
Бороды не бреют, а по волоску выдергивают на той части лица, которая по снятии волос придает своеобразную форму бороде, принятую у туркмен. Говорят, что волос резать нельзя, потому что в каждом из них пребывает «ангел». Но это правило соблюдается лишь в глухих местах.
Дабы солнце «взошло» над грешной землей, все праведники живые и мертвые произносят молитву до зари.
Собаке отрубают хвост и уши для того, чтобы она не осквернила тех предметов, к которым прикасается, не сделала бы их «хорам». У скотоводов иначе: собаке обрубают хвост и уши для того, чтобы она легче справлялась с волком, часто нападающим на стада овец. При каждом стаде поэтому имеется не менее 2-3 собак особой (сильной) породы.
У скотоводов обычно собак приучают к стаду способом принуждения — обрубания конечностей: если она, впервые посланная при стаде, сбежит обратно в аул, то хозяин отрубает ей на первый, раз одно ухо. Если собака повторит уход от стада — отрубает другое, а затем и хвост. Таким путем собака, привыкает к стаду.
Кибитку каждый владелец старается поставить впереди других. Существует примета: если кибитка расположена впереди других, то и дела у ее обитателей будут идти хорошо, передом — впереди. Если сзади — отставать. В силу этой приметы зажиточные обычно размещают свои кибитки впереди других, беднота, ютится позади не в силу приведенного признака, а в силу экономической зависимости. Хотя случаи такого расположения применяются не всюду.
Плохим признаком считается, если начнешь какое-либо дело (выход на охоту, с караваном и т. д.) и встретится лиса. Обычно в таких случаях возвращаются с пути обратно. Иначе дела будут плохие. Если встретится волк, то дела будут успешные. Цифра 7 (особенно), а затем 27, 37, 47, 57 и т. д., 3 дня, 40 дней, три месяца и год также считаются как числа и дни счастья.
Суббота (Шамбе) приносит несчастье во всяком деле, которое начато в этот день.
Если мусульманин сам лично воспитает даже поросенка в течение 40 дней от его рождения, то этот поросенок не будет иметь хорам, т. е. будет чистым.
Цифра 3 является как бы предельной во всех случаях неудающихся предприятий. В течение трех раз не поборол, то качества силача переходят к противнику. Три раза неудачная охота — не быть охотником и т. д.
Нужно сказать, что различные суеверия и заговоры широко распространяются среди туркмен местными знахарями, так называемыми «табибами», ишанами и муллами, которые, связывая все свои действия с религией, пользуются успехом в глухих уголках, отдаленных от культурных центров.
Местные способы лечения от различного рода заболеваний не обходятся также без заговора, заклинания и побоев. Если укусила змея, бьют палкой. От всех болезней применяют еще амулеты с выдержками из Корана или других священных книг, но обязательно, чтобы слова, изложенные, написанные на бумаге и подлежащие упаковке в амулет, не содержали бы таких знаков, которые имеют точки. Причем две записочки прикрепляются завернутыми и зашитыми в материю в форме треугольника к головному убору или платью, а одна кладется в воду, и вода эта должна быть выпита больным.
Ребенку, у которого повышена температура, без определения болезни обычно перевязывают руку около кисти шнурком из верблюжьего волоса, навязывая столько узелков на шнурке, сколько ребенок имеет лет от роду, затем ежедневно эти узелки развязывают по одному, благодаря чему и будет достигнут желательный результат и т. д.
(Карпов — Цитиров. работа).
Приметы туркмен
Жизнь туркмен полна суеверий, которые народ знает лучше и которыми руководствуется в своих поступках больше, чем догматами и предписаниями религии. Можно безошибочно сказать, что вера в приметы есть наиболее распространенное и наиболее укоренившееся верование туркмен. Какое бы несчастье или неудача ни случались с туркменом, он непременно ищет причину в неблагоприятных приметах или в дурном глазе. Он никогда не начинает никакого дела, не справившись с приметами, за исключением дела неотложного, вроде поливки посева в свой очередной день, когда он умышленно не справляется и не думает о приметах.
Выбор времени для выхода на аламан, для перекочевки на новое место, для начала тканья ковра, для устройства скачек или семейного празднества всегда строго соображаются с приметами данного дня.
Самыми счастливыми днями считаются числа 7, 17 и 27 каждого лунного месяца. Так же счастливо и 12, 14, 23 и 30 число. Несчастливые дни: 3, 5, 13, 16, 24 и 25 числа лунного месяца. Всякое дело туркмен начинает в счастливый день. Продолжать его можно и в несчастливый день. Из всех дней самый счастливый пятница. В этот день все другие приметы не имеют значения. Самый счастливый месяц в году — Рамазан и самый несчастный — Сафар. В этот последний месяц делают «Хулай Иол» — умилостивительные, искупительные и очистительные жертвоприношения с целью смягчить злого духа, который в этот месяц властвует над землей. Самая счастливая ночь в году — «кадыр гидже» 27 числа месяца Рамазана. В эту ночь бог принимает всякое прошение, почему спать не ложатся, а проводят время в молитве. По поверью, в эту ночь благочестивым людям является пророк Хызыр. Наиболее распространенным поверьем среди туркмен является вера в «йелдыз» (засьбы). По этому поверью существует 7 воображаемых звезд: Камар, Атариш, Вехре, Шемс, Мюррик, Мюнтерн и Зехель. Каждая из этих звезд находится в одном из 7 слоев неба, и все они одновременно обращаются вокруг земли в течение 10 дней, задерживаясь по 2 дня на каждой стороне горизонта.
Так, первые два дня лунного месяца «йелдыз» находится на востоке, 3 и 4 число — на севере, 5 и 6 — на западе, 7 и 8 — на юге, 9 — под землею и 10 — на небе.
В эту сторону горизонта, где находится в данное время «йелдыз» ехать несчастливо. Если ехать необходимо нужно, то для умилостивления злого духа раздают хлеб бедным. Когда «йелдыз» в земле, нельзя вбить кол в землю для тканья ковра или начать копать землю. Когда «йелдыз» на небе, нельзя лезть на дерево или даже садиться верхом (нухур). Текинцы этого последнего запрещения не соблюдают и считают этот день за счастливый, т. к. можно ехать во все стороны.
С приметами «йелдыза» особенно строго сообразовались, идя на аламан и выбирая сторону, на которую сделать набег. Кул батыр-Сердар и Тыкмы Сердар никогда не выходила на аламан, не справившись с приметами «йелдыза».
Михайлов — Религиозные воззрения туркмен. «Закаспийское обозрение». — 1903 г., № 245.
Автор-составитель: С. П. Толстов