Искусство украшения тканей — одно из древнейших искусств, которые когда-либо знало человечество. Это и естественно, так как ткань одновременно и предмет первейшей необходимости, и чрезвычайно удобный объект для художественной отделки. Первые зачатки ткацких узоров мы встречаем уже в эпоху первобытной культуры. Гораздо богаче рисунок тканей в классовом обществе, начиная с самых древних феодально-исторических обществ Востока и рабовладельческого общества так называемого античного мира. Правда, от этих культур до нашего времени дошло очень ограниченное количество подлинных тканей. Оно исчерпывается интересными остатками тканей из египетских погребений и погребений греческих, найденных на юге России. Об остальном приходится судить по воспроизведениям в живописи и скульптуре, по той или иной характеристике, даваемой в материале актов, по тем или иным описаниям в памятниках литературы.
К счастью, этот материал все же достаточно богат и в известной степени восполняет недостаток подлинных тканей.
Остановимся прежде всего на ткацком искусстве Ассиро-Вавилонии и Египта.
Рис. 1. Египет 2000-1788 лет до нашей эры. Фреска Бени-Гассана
И в Ассиро-Вавилонии и в Египте производство тканей было широко распространено, культивировалось и в государственных мастерских, и в мастерских отдельных феодалов, и наконец в мастерских, создаваемых в городах силами отдельных предпринимателей и ремесленников. Лен и шерсть были издавна известны и в Месопотамии, и в долине Нила. Льняное производство стоит на первом месте в Вавилоне позднейшей эпохи, но, разумеется, полотна изготовлялись ремесленниками, упоминаемыми и в кодексе Хаммурапи (второе тысячелетие до нашей эры). Шерстяное производство было тоже в большом ходу. Прядением шерсти занимались в своем домашнем кругу и знатные дамы. В деловой переписке Вавилона нередки упоминания о тканях и одеждах, которые заказываются должностными и частными лицами зависимым от них рабочим. Ткани и одежды — это обязательная составная часть каждого приданого, каждого имения; зачастую они подробно распределяются и расписываются по их достоинству, причем стоимость их весьма различна: бывают одежды в 1/2 и в 5/6 секля, а бывает, что целых три храмовых одежды оцениваются в один секель (секель — 1/36 часть таланта, около 72 граммов серебра). Шерсть в изобилии поставляли южные области, имевшие богатые пастбища для разведения крупного и мелкого скота. В документах хозяйственной отчетности даже еще в древнейшей Халдее, за 4000 лет до нашей эры, уже различаются овцы простые и тонкорунные, причем в имениях царя и его феодалов тонкорунные овцы находятся под надзором особых пастухов. Шерсть упоминается и среди предметов экспорта в Элам, наряду с пшеницей, маслом, мукой и серебром.
Ткань с росписью, изображающей Мут-ем-уиа перед богиней Хатхор в образе коровы. Лен; роспись. Вторая половина XVIII династии. XIV в. до н. э. Фивы. Из коллекции Эрмитажа
Уже в раннюю эпоху на одеждах появляются узоры, и дошедшие до нас памятники скульптуры позволяют нам восстановить характер их. Иногда узор располагается только по кайме, обрамляющей ворот, рукава и подол одежды, или же заполняет собой пояс, иногда он покрывает всю ткань. Узоры эти довольно разнообразны, в большинстве случаев геометрического характера, составленные из квадратов, прямоугольников, ромбов, кругов и полукружий; или же это переход к растительному орнаменту, в виде раскиданных по ткани розеток, причем последние находят себе аналогию в архитектуре; наконец, Лейярд при раскопках в Нимруде (* см. сноску ниже) нашел целый ряд изваяний, на мантиях и других одеяниях которых изображены целые сложные сцены, подобные сценам на стенах Нимрудского дворца: царь, убивающий льва или преследующий быка; крылатые фигуры божеств, стоящие перед священным древом жизни; изображение богини Иштар. Все эти эмблемы царского могущества и его религиозного обоснования — мотивы, выражающие официальную идеологию правящих классов восточного феодально-деспотического государства, каким является Ассиро-Вавилонская держава.
* «Путешествия и труды Августа Лейярда в древней Ассирии и открытие памятников Ниневии». «Науки и художества», т. CV-CVI, отд. III-IV, стр. 35. Layard А. Н. «Monuments of Nineveh», 2 тома, 1853; его же — «Nineveh and its Palaces», 2 тома, 1849.
Как получались узоры на вавилонских тканях — с помощью ткацкого челнока или вышивкой? Вавилон в древности славился именно вышивками, и, по словам Плиния, в Вавилоне как раз и изобретен был способ вышивать ткани нитями разных цветов. Впоследствии, уже в римское время, «babilonica acus» — «вавилонская игла», как выражались римские поэты, славилась пестрыми вышивками золотом с шелком или с шерстью, и драгоценные вавилонские скатерти и ковры — «triclinaria babilonica» — украшали столовые в домах римских вельмож и императоров.
Более детальные сведения о ткацком искусстве имеем мы от Египта, благодаря дошедшим до нас в изобилии памятникам египетской живописи и скульптуры, а главное — остаткам подлинных тканей (см. рис. 1). На первом плане стоит здесь тонкая белоснежная льняная ткань — парадная одежда фараона и его чиновников.
Лен разводился в большом количестве как на земле фараона, так и его феодалов. Должность «хранителя царского льна» была важной и почетной должностью. Жены крепостных крестьян в крупных поместьях занимались тканьем и прядением. В эпоху расцвета египетского могущества одни только чиновники, подлежавшие юрисдикции южного визиря, уплачивали в казну фараона в виде налога на свою должность, наряду с золотом и скотом, также около 40 ящиков и иных мер полотна (более подробные сведения по этому вопросу см. Б. Г. Брестед. «История Египта», т. I. М. 1915, стр. 248-249). Каково было качество этого полотна — дает самое точное представление микроскопический анализ дошедших до нас остатков. В тканях, найденных в гробницах фараонов Цера (I династии — 3400-2980 годы до нашей эры), нити основы и утка совершенно однородны, и на 1 квадратный сантиметр приходится 60 нитей основы и 48 утка, в то время как в самом тонком современном батисте, выработанном к тому же на механическом станке, всего 56 нитей на 1 сантиметр.
Ткани эпохи III династии, мемфисской (2980-2900 годы до нашей эры), взятые даже не из царских могил, а из маленького кладбища в Верхнем Египте, тоньше самого тонкого ирландского полотна. Некоторые дошедшие до нас царские египетские ткани настолько тонки, что без помощи увеличительного стекла их нельзя отличить от шелка. Это те самые великолепные прозрачные ткани, в которых изображаются обыкновенно египетские фараоны, вельможи и знатные дамы на стенах погребальных склепов. В самых погребениях встречаются как белые, так и цветные ткани (* см. сноску ниже). Тщательно обследованы остатки тканей, найденные в недавно открытой гробнице Тут-Энх-Амона (1375-1350 годы до нашей эры). Одна ткань, покрывавшая ложе мумии, оказалась темно-коричневой; другая, в которую были завернуты парадные жезлы, — почти черной, третья, служившая покрывалом для статуи телохранителя у входа гробницы, — темно-желтой, тонкой и воздушной. Все три ткани замечательны по технике своей выделки, в них мы можем наблюдать одну особенность египетского тканья — основа здесь более плотная, более частая, чем уток (Howard Karter. «Tut-Ench-Amun. Ein ägyptisches Königsgrab». Leipzig 1927).
* В «Catalogue générale des antiquités égyptiennes du Musée de Caire»1904 года помещены цветные снимки с найденных в гробе Тутмеса IV затканных цветными нитями материй. Красные, желтые и синие цвета хорошо сохранились; судя по вытканному картушу Аменготепа II, эти материи относятся к XIV веку до нашей эры. На 1 английский дюйм в основе содержится до 60 нитей.
Остатки шерстяных тканей крайне редко попадаются в погребениях. Между тем, один из областных правителей эпохи Среднего царства в надгробной надписи ставит себе в особую заслугу внимательное отношение к овцеводству: «Я был благодетелем для нома в овечьих загонах и птичниках. Поистине, я наполнил каждую область своего нома людьми и мелким скотом». Трудно предполагать, чтобы при таком правительственном поощрении овцеводства не производилось в Египте шерстяных тканей, тем более, что впоследствии, в эпоху уже греко-римского, коптского Египта, шерстяная ткань стала здесь обычным явлением. Во всяком случае, шерсть употреблялась в древнем Египте для нанесения узоров на льняные ткани, особенно на ткани коврового типа.
Вавилонская скульптура и живопись не оставили нам изображения вавилонского ткацкого станка, египтяне же увековечили свои ткацкие станки в стенописи эпохи Древнего и Среднего царств.
Рис. 2. Египет 2000-1788 лет до нашей эры. Фрески Бени-Гассана
В эпоху Бени-Гассана мы имеем подробные изображения всех процессов производства, начиная от прядения, ссучивания нитей, шлихтования основы и до горизонтального ткацкого станка с двумя ремизами, на котором работают две работницы (см. рис. 2). В эпоху Среднего царства — станок вертикальный, при нем один рабочий, что допустимо лишь при наличии у станка ножных педалей. Египетская текстильная техника знала и берда: иероглиф для выражения ткачества как раз и имел звуковое значение «mr» — бердо (бердо — деревянная или металлическая гребенка, через которую пропускаются нити основы для равномерного их распределения). Судя по найденным тканям, станки, служившие для их изготовления, были довольно значительных размеров. Рассмотренные ткани имели 1,50 метра ширины, причем кромка сохранилась только с одной стороны, другой край оборван, насколько — неизвестно. Что же касается длины, то дошедшие до нас полотнища имеют до 18 метров. Вероятно, они были еще длиннее, так как на них нет заработанных концов *.
* О техническом прогрессе в египетском ткацком искусстве см. М. Хвостов. «Очерк организации промышленности и торговли в греко-римском Египте», ч. 1. — «Текстильная промышленность в греко-римском Египте». Казань 1914 г., стр. 20-21. W. М. Flinders Petrie. «Les arts et métiеrs de l’ancienne Égypte». Traduit de l’anglais par Jean Capart. Bruxelles — Paris 1912, p. 170-173. G. Maspero. «L’archéologie égyptienne». Paris 1887, p. 281-282.
В Древнем и Среднем царствах ткань в преобладающем большинстве случаев — поскольку она шла на одежды или на покровы — оставалась без рисунка, но в эпоху Нового царства, вместе с ростом торговли и накопления сокровищ, породившим в эпоху египетской экспансии чрезвычайную роскошь и пышность в придворном и аристократическом быту, явилась потребность и в узорных тканях. Сильное влияние оказали здесь оживленные сношения с Ассиро-Вавилонией. Узоры делались и вышивкой, и тканьем, и набойкой. Преобладал, по-видимому, в Египте затканный рисунок так называемого гобеленового типа *.
* Суть его в том, что нить утка, образующая рисунок, пропускается между нитями основы, по счету, вручную. Иногда гобеленовые орнаменты исполнялись и на готовых уже тканях; тогда на месте, определенном для узора, выдергивались нити утка, и освобожденные нити основы заплетались вручную цветным узором.
В греко-римскую эпоху египетские ткани с затканным узором вступают в успешную конкуренцию с вавилонской вышивкой. По словам Марциала, «нильский челнок победил вавилонскую иглу». К числу роскошных и, быть может, также узорных тканей египетского происхождения следует отнести и знаменитый в древности виссон, по-гречески βύσσος. Это была очень тонкая ткань, изготовлявшаяся из особого сорта льна, разводимого в Египте: так называемого linum usitatissimum. Позднее, впрочем, виссон изготовлялся из особой комбинации льна и хлопка (о виссоне см. Мах Heiden. «Handwörterbuch der Textilkunde aller Zeiten und Völker». Stuttgart 1904, стр. 105).
Каковы были рисунки тканей Египта эпохи его самостоятельности? На рельефах мы встречаем иногда узорные ткани, но возможно, что эти ткани или не египетского происхождения, или сработаны в Египте, но по вавилонским образцам, которые вообще, как и все вавилонское, входят у египтян в моду в эпоху XVIII династии.
Так, едва ли не вавилонского происхождения узор на попонах коней сыновей Рамсеса II на известном барельефе из Абу-Зембела, изображающем осаду города, или узор ковра, покрывающего ложе двух принцесс на фресках времени Ахенатена. Но на памятниках изобразительного искусства воспроизведен и целый ряд узоров — вытканных и вышитых — несомненно египетского происхождения. Таким типично египетским является узор в виде поперечных или лучеобразно расходящихся полос. Его мы видим и на головных уборах и на коймах одежд. Ромбовидный узор на одежде одной из фигур, несущих погребальные приношения, эпохи XII династии, обращен в фестончатый благодаря утолщению нижних сторон рядом лежащих ромбов. Интересен клетчатый узор на одежде Изиды в изображении на одной из колонн Карнака, XIX династии эпохи Харемхеба. Наряду с такими простыми узорами мы встречаем на коймах одежд фараонов и более сложные композиции из пальметок, кружочков и точек, листвы, меандров, а кое-где даже фигуры человека и животных. На тканях коврового типа, шедших на украшение стен, пола и мебели, узор, по большей части, геометрический, зигзагообразный или шашечный. Очень интересен ковер из гробницы Тутмеса IV с узором в виде лотосов, полукружий и обычного египетского крестообразного амулета. Узор заткан красными, зелеными, голубыми, желтыми, коричневыми и серыми нитями, пропущенными через основу и закрепленными по краям ткани иглой. Позже, в эпоху XXV династии, ко времени воцарения которой Египет успел пережить период подчинения Ассирии, на египетских одеждах входят в моду фигурные изображения и целые сцены, по содержанию своему, однако, относящиеся не к вавилонской, а к египетской мифологии. К этому времени относится бронзовая статуэтка знатной дамы Такуимт, на платье которой золотом и серебром выведен сложный узор с религиозными сценами.
С VI столетия Египет подпадает под власть Персии, чтобы затем, в IV веке, в так называемую Александрийскую эпоху, сделаться одним из крупнейших культурных средоточий эллинистического искусства. Узорная ткань теперь начинает совершенно вытеснять древнюю гладкую. В какой мере новоегипетский александрийский и так называемый коптский узор сохранит в себе черты своего старого египетского происхождения, несмотря на воспринятые им влияния со стороны, — об этом будет сказано ниже.
Вавилонские и египетские ткани получили широкое распространение по всем странам Средиземноморского побережья благодаря торговой деятельности финикиян, в древние времена являвшихся посредником между Востоком и Западом. Сами финикияне не занимались, по-видимому, производством тканей, они перепродавали египетскую и вавилонскую продукцию; но древнее предание не без основания, может быть, связывало имя финикиян с изобретением особого способа окраски ткани пурпуром.
Раковина, носившая имя пурпуровой, или морской, — purpura pelagia, — выделяла желтовато-белую пену, которая под действием солнца и влаги превращалась в прекрасную фиолетовую краску то черноватого, то красноватого оттенка. Красная краска извлекалась из другой раковины, трубчатой формы, так называемой bicinum или murex brandaris, но краска эта скоро бледнела, и ее употребляли только в смешении с фиолетовым пурпуром. Смешение разного сорта пурпура было вообще в большом ходу, так что в результате древние насчитывали до тринадцати получаемых таким образом оттенков. Особенно славилась двойная окраска — bis tinctus, διßaφός — сначала в довольно жидкой пене настоящего пурпура, потом в бицине. Получалась ткань цвета крови, яркая и блестящая, если смотреть на нее снизу, и дававшая некоторый черноватый оттенок, если взгляд падал на нее прямо. Пурпуровые одежды — «порфиры» -были доступны, разумеется, только верхам общества и уже издавна становятся исключительной принадлежностью высших представителей духовной и светской знати. Но наряду с окраской тканей настоящим пурпуром животного происхождения рано входит в употребление и растительный его суррогат. В поздних египетских погребениях мы уже не находим тканей, окрашенных животным пурпуром, и в папирусах появляются рецепты для изготовления искусственного пурпура. Техника окраски вообще стояла в Египте высоко, не менее, вероятно, высоко, чем в Финикии и даже — позднее — в Римской империи. Египтяне, по словам Плиния, умели помещать на белой ткани различные вещества, имевшие свойство при одном и том же процессе окрашивания давать различные цветные соединения. К этим веществам, как надо думать, следует отнести уксусно-глиноземную соль, которую египтяне приготовляли, растворяя в кислом соке пальмовых деревьев жирную глину и насыщая этот раствор содой. Из видов растительного пурпура древние знали красный ϰόϰϰος — kokkus, получавшийся из семян или ягод одного кустарника из породы зеленого дуба, и βλάττσν — трех оттенков: ferrugo — темно-коричневый, цвета ржавчины, όξόβλαττ а — темно-красный и janthina — фиолетовый . (О пурпуре см. статьи в «Grande Encyclopedie», Paulys Wisowa. «Reale Enzyklopedie des klassischen Altertums». Max Heiden. «Handwörterbuch der Textilkunde aller Zeiten und Völker». Также: «La vie antique». «Manuel d’archéologie grecque et romaine», II, Paris 1885, стр. 309. M. Хвостов. «Текстильная промышленность в греко-римском Египте». Казань 1914, стр. 135-136).
Вавилон и Египет, а как увидим несколько ниже, и древняя античная Греция эллинистической эпохи имели дело с льняными и шерстяными тканями. С хлопком Египет познакомился благодаря торговле с Индией, но самостоятельная культура хлопка начинается уже только в греко-римском Египте, в первом веке нашей эры. Также к позднему греко-римскому времени приходится отнести и появление в Египте и Передней Азии шелка. Правда, уже со времени походов Александра грекам удалось создать у себя культуру диких шелковичных червей.
Аристотель в своей «Истории животного мира» описывает довольно подробно дикого шелковичного червя и вместе с тем отмечает имя жительницы острова Косо Памфилии, впервые будто бы применившей коконы этого червя к производству тканей (Aristot. «Hist. anim.», V, 19). Но кокон дикого червя давал не шелк, а так называемую бомбицину. Из нее в греко-римскую эпоху приготовлялись тонкие и прозрачные косские, или койские ткани, причем узловатая и матовая нить бомбицины никогда не могла дать эффекта блестящей и ровной нити, получаемой из размотки коконов настоящего шелковичного червя, выкормленного листьями шелковицы.
Родина шелка — Китай. Египет и Вавилон, объединившиеся с VI века в персидской державе Ахеменидов, а затем Греция и Рим познакомились с шелком благодаря своей торговле с Китаем и Индией. В последней, по-видимому, также имелась самостоятельно возникшая культура шелковичного червя, но она возникла позднее, чем в Китае. Китайское предание относит начало местного шелководства к концу третьего тысячелетия до нашей эры. Вначале оно было очень ограничено и составляло монополию императорского двора, причем шелк употреблялся только на знамена или на цветные зонтики, служившие отличительным знаком разных степеней придворно-бюрократической иерархии. Значительное развитие шелководства начинается приблизительно в XII веке до нашей эры.
Отдельные феодалы, соперничая друг с другом блеском своих шелковых одежд, применяют всевозможные меры к увеличению и распространению производства шелковых тканей. Из Китая шелководство мало-помалу стало распространяться сначала в западном направлении — в соседнее государство Хотан, а в восточном — в Корею и Японию. Союз с Хотаном открыл Китаю возможность непосредственной торговли с Индией и Бактрией, остававшейся форпостом греческого влияния на Азиатском материке со времен Александра Македонского. Дальнейшее расширение границ Китая привело его в соприкосновение с империей парфян, а затем и с Римом.