Корзинки
Из плетеных корзинок, о которых мы тут кстати скажем, известны: ϰάλαϑος, ϰαλαϑίς, calathus, высокая корзинка для пряжи (при ткании) или для цветов и фруктов; ϰανουν, canistrum, упоминаемая уже в гомеровских песнях, низкая, круглая или овальная корзинка с ручками (для хлеба и пирожного или для жертвенных даров). Неся на головах такого рода корзинки, знатные афинские девушки ходили во время панафинейских и Дионисовых праздников по городу в торжественной процессии и потому назывались ϰανηφόϱοι На рис. 210 изображена девушка с такой корзинкой на голове. Σπυϱίς, sporta, низкий короб с ручками, преимущественно для рыбы, которая ловилась также посредством верши — кузова, плетеного из ситника или прутьев. Наконец, нельзя не упомянуть о корзинках, плетеных так плотно, что в них можно было держать жидкости, как например, прокисшее молоко.
Рис. 210. Канефора, по греческой статуе
Приборы для освещения
В древнейшие времена, как изображает их Гомер, комнаты освещались огнем, разводимым на сковородках (λαμπτηϱες) при помощи маленьких кусков сухих дров. Огонь поддерживался через подкладывание лучин; золу ссыпали служанки на пол. Под золой сохранялись раскаленные угли для разведения нового пламени. Такой способ поддерживания огня оставался долго не только у Греков, но и у Римлян. Было еще особого рода средство для добывания огня (λύϱειον), которое состояло в том, что один кусок дерева всверливался быстро и сильно в другой наподобие бурава, и таким образом добывался огонь. Кроме ламптеров, которые служили также и для согревания, мы встречаем у Гомера еще λύχνος, переносной светильник для горящих лучин.
В более поздние времена вошли в употребление у Греков и Римлян, в особенности вне дома, факелы (δαδες, taedae), делавшиеся обыкновенно из сосновых лучин, связываемых лыком, камышом или папирусом (отсюда δεταί = связки), или из виноградной коры. Употреблялись еще и смоляные факелы (φανός, φαυή, fax), т. е. плотные связки лучин, намоченные смолой, живицей или воском, и опускаемые в металлические ножны, снабженные снизу миской, а под ней рукояткой. Такого рода были, по всей вероятности, те факелы (λαμπάδες), которые употребляли в Афинах юноши при состязаниях в беге (λαμπαδηϱομία). Если рукоятки были длиннее и были снабжены снизу ножкой или подставкой, так что их можно было ставить, то они походили на наши подсвечники и назывались λαμπτηϱες или λυχνουχοι. Из них образовались впоследствии у Римлян большие подставки для ламп, так называемые канделябры, о которых речь впереди.
Когда Греки стали употреблять лампы (λύχνος, lucerna), нельзя с точностью определить; в 5 веке до Р. Хр. лампы употреблялись уже повсюду в Греции, а скоро после того распространились повсюду и в Италии, так как они удовлетворяли одной из самых необходимых потребностей человеческой жизни. Много таких ламп найдено особенно в (каменных) гробницах, куда они клались родственниками вместе с другими вещами (что вошло в употребление вследствие обычая зажигать в известные дни светильники над могилами), а также в банях.
Делались лампы из глины, а именно большей частью из так называемой терракоты, красно-бурой, или красной, или желтоватой, или же из металлов (у Римлян чаще всего из бронзы, иногда даже из серебра и золота), причем не только верхняя их часть, но и рукоятка, которой они обыкновенно снабжались, приятно ласкали глаз своими малыми, часто весьма искусно сделанными рельефами, представлявшими зверей, цветы, мифологические, военные и др. сцены. В этом отношении особенно отличались те лампы, которые вместе с другими вещами посылались, по римскому обычаю, друзьям и знакомым в подарок к новому году (strena). На этих лампах делались подходящие к случаю надписи.
Формы ламп были различны. Чаще всего встречались лампы в форме полушария с двумя отверстиями, одним посредине резервуара для масла (discus), через которое вливалось масло, а другим, носообразной формы (nasus), на краю резервуара, где помещался фитиль, делаемый из сердцевины тростника или растительных волокон, как например, из льна, конопли, папируса. Второй составной частью подобной небольшой лампы была красивая рукоятка (ansa).
Если лампа имела только одно отверстие для фитиля, то она называлась monomуxos, monolуchnis (рис. 211); если она имела два такие отверстия, то называлась dimуxos (рис. 212) и т. д., если же она имела их несколько, иногда даже 12 и 14, то называлась polуmуxos (рис. 213).
Рис. 211. Лампа с одним фитилем (lucerna monomуxos)
Рис. 212. Лампа с двумя фитилями (lucerna dimуxos)
Рис. 213. Лампа с несколькими фитилями (lucerna polуmуxos)
Из того, что было сказано о лампах, видно, что древние в способе освещения не достигли высокой степени совершенства, так как большей интенсивности света они достигали увеличением числа фитилей, не зная тех удобств, какими пользуемся мы при употреблении наших ламп. Для очистки фитиля употреблялись, как и у нас, особые щипцы, для вытаскивания его крючок (acus), прикрепляемый к лампе цепочкой (см. рис. 212).
Лампы обыкновенно помещались на столиках; но если ими нужно было осветить большую комнату, они привешивались к потолку на цепях или непосредственно, как видно из рис. 214, или посредством какой-нибудь изящно отделанной доски, к вырезным краям которой их прикрепляли (рис. 215).
Рис. 214. Висячая лампа (lychnus pensilis, по античному изображению в Риме)
Рис. 215. Верхняя часть мраморной висячей доски (lychnuchus pensilis) для восьми ламп, по мраморному оригиналу в Риме
Лампы последнего рода Римляне кажется называли lyсhni по преимуществу. Иногда лампы ставились с вышеуказанной целью на канделябры (candelabrum), о которых выше было упомянуто. Эти канделябры были сначала просты, но рано они стали служить, вследствие своей изящной формы, видным украшением комнат богачей. Редко низкие, как на рис. 216, они имели обыкновенно треножную подставку, над которой поднимался столбик 3-5 фут. вышины в виде колонны, оканчивавшейся капителью, на которой помещалась (обыкновенно не непосредственно, а при посредстве какой-нибудь вставленной части, представляющей чаще всего цветочную чашечку) круглая доска для лампы или чашка (рис. 217).
Рис. 216. Лампа на низком канделябре
Рис. 217. Высокий канделябр
Столбик канделябра был часто украшаем фигурами зверей (так например, куницы или кошки, ползущей за голубями, сидящими на краю доски и т. п.), или же сам представлял какую-нибудь фигуру; иногда столбик этот разветвлялся наподобие дерева и имел две доски или более того (рис. 218); иногда он был устроен так, что можно было поднимать и спускать лампу. Канделябры обыкновенно были бронзовые (у бедных людей деревянные) и могли быть переносимы с одного места на другое.
Рис. 218. Разветвленный канделябр
Но те, которые должны были оставаться постоянно на одном месте, делались из мрамора, отличались значительной величиной и имели сверху вместо доски углубления для смолы, дегтя и т. п. Такого рода канделябры помещались обыкновенно пред храмами, на площадях и перед дворцами римских вельмож. Такого рода изящно отделанный канделябр, столбик которого поддерживается атлантами, представлен на рис. 219.
Рис. 219. Большой канделябр из мрамора, по античному мраморному оригиналу
От канделябров нужно отличать лампадарии (итальянское название, у Римлян они назывались lychnuchi). Это были столбы, капители которых оканчивались несколькими прекрасно отделанными ветвями; на концах этих ветвей вешались на цепочках лампы. Рис. 220 представляет нам один из таких красивых столбов, найденных в Помпеях и Геркулане.
Рис. 220. Столб для привешивания ламп, по помпейскому бронзовому оригиналу
Столб этот украшен бороздами, капитель его оканчивается тремя ветвями; подставка, на которой находится домашний жертвенник, украшена серебряными рельефами и помещается на четырех тигровых ногах. Самые изящные лампадарии делались на Эгине и в Таренте. По свидетельству Варрона, у Римлян, еще до изобретения ламп, были в употреблении особенного рода свечи: большие восковые (funalia cerae), малые восковые (candelae cerae) и сальные (sebaceae), с фитилем из пакли (stuppa) или из сердцевины тростника (scirpus). Впрочем свечи эти, так как Римляне не знали способа их изготовления посредством форм, никогда не были в таком употреблении, как лампы, хотя и эти последние, как было сказано, недостаточно освещали великолепные римские жилища и покрывали копотью даже самые дорогие предметы.
Сверх того упоминается еще о фонарях в Афинах (λυχνουχος, laterna), делавшихся из прозрачного рога и употреблявшихся главным образом вне дома (как прежде факелы). (О ночном освещении улиц упоминается впервые лишь в 4 веке по Р. Хр., именно об освещении улиц Антиохии. Экстраординарное освещение, т. е. иллюминация, не было и в Риме необыкновенным явлением; так например, весь город был освещен лампами и факелами в честь Цицерона после открытия им заговора Катилины, и потом он весьма часто освещался во времена императоров). В Помпеях (и Геркулане) найдены бронзовые фонари, имеющие вид цилиндра с крышкой сверху, из которых свет проходил через тонкий рог, пузырь (или стеклянную стенку). Такого рода фонарь представляет нам рис. 221; внутри внизу помещена лампа, сверху в крышке несколько отверстий для свободного доступа воздуха и для выхода дыма.
Рис. 221. Фонарь (laterna), по оригиналу, найденному в Геркулане
Так как мы выше сказали, что копоть от ламп покрывала в атриях, столовых и других комнатах всякую утварь, мраморные колонны, лоснистую штукатурку и стенные картины, то теперь кстати будет сказать, каким образом производилось очищение этих предметов. Чистились они губкой (spongia, самая лучшая привозилась из Антифелла в Ликии), которую для очистки возвышенных мест, как например, потолков, рабы привязывали на палки. Таких щеток, как наши, древние не знали; метлы (scopae) делались из прутьев дикого мирта, тамариска и т. п., у богачей иногда из пальмовых листьев.
Средства для определения времени (часы)
В хозяйстве наших времен, даже в самом простом доме, необходимым предметом домашнего обихода считаются часы. В этом отношении древние не имели даже приблизительно такого удобства, каким пользуемся мы. Нашей задачей будет изложить в этой статье, каким образом древние разделяли время и чем его определяли в своих занятиях дома и вне его.
По словам Геродота Греки заимствовали средства для измерения времени у Вавилонян. (Вот его слова: «с полушарием, стрелкой и двенадцатью частями дня Греки познакомились у Вавилонян.» О верности его сообщения свидетельствует и то, что Евреи из того же источника познакомились с солнечными часами гораздо раньше. О них говорится уже в 7 столетии во времена Исаии следующее: «Вот я возвращу назад на десять ступеней тень, которая прошла по ступеням Ахазовым. И возвратилось солнце на десять ступеней по ступеням, по которым оно ходило»). Это сделано Анаксимандром около 500 г. до P. X. До этого времени Греки разделяли дневное и ночное время различно, конечно различая в них только главные части. Во время, описываемое Гомером, день разделялся на две или на три части: время до полудня и по полудни, или утро, полдень и вечер. Подобным образом разделялась и ночь. Более точным образом определяли дневное время по общеизвестным занятиям, происходившим в определенные часы дня; так например, говорили: время, когда «муж дровосек начинает обед свой готовить» вместо «полдень», или когда солнце клонится «к поре, как волов распрягают» вместо «к вечеру».
Впоследствии различались четыре времени дня: утро, время до полудня, полдень и время по полудни, иногда и сумерки. Ночь делилась на три части: вечер, полночь и рассвет, иногда еще ранний рассвет. По военному обычаю ночь делилась на четыре (или пять) стражи. Выражением: «когда наполняется площадь» означался приблизительно наш 10-ый час утра; выражением: «когда зажигаются лампы» означалось время после заката солнца. Эти определения времени не потеряли, как это обыкновенно бывает, своего значения в среде простого народа даже тогда, когда уже давно вошли в употребление упомянутые выше вавилонские снаряды для измерения времени.
Один из этих снарядов назывался γνώμων (стрелка), другой πόλος (полушарие).
Гномон состоял из перпендикулярной 6 футов длины палки, которая бросала тень на сделанный в скале полукруг, разделенный на равные части, каждая величиной в один фут; длина этой тени определяла известное время дня. Так у Аристофана Праксагора говорит: «Твое дело будет отправиться к вкусному обеду, когда тень палки будет равняться десяти футам.» Таким образом с точностью определялось подвечернее время обеда. Время купанья определялось (еще в поздние времена во 2 веке по Р. Хр.) например, так: «когда тень гномона будет шести футов», что было около полудня. Очевидно, что при посредстве такого гномона нельзя было достигнуть ни точного разделения дня на 12 равных частей, ни того, чтобы оно имело одинаковое значение в течение целого года. В силу последнего обстоятельства, гномон скоро стал заменяться полушарием (πόλος) — более удобными, настоящими солнечными часами, причем все-таки и он еще долго оставался в употреблении. Гномоны, предназначаемые для общественного употребления, ставились на площадях и в других часто посещаемых местах. Пόλος был, несомненно, известен уже во времена Аристофана и Геродота (следовательно в конце 5 века до Р. Хр.). Описание и изображение его помещены ниже.
В пасмурные и дождливые дни ни гномон, ни полос, конечно, не приносили никакой пользы. Это обстоятельство повлекло за собой изобретение водяных часов (ϰλεψύδϱα). Часы эти известны были уже в 5 веке; тогда употреблялись они при публичных судебных разбирательствах; ими определялось время, назначаемое ораторам той и другой стороны для произнесения речей (отсюда обороты: «в тот же промежуток времени» или «в назначенный для меня промежуток времени» и др.). Первоначальную форму клепсидры можно себе представить по описанию Аристотеля, который при помощи этого снаряда объясняет некоторые явления, происходящие от давления воздуха. Это был шар с трубкой сверху и несколькими маленькими дырочками снизу наподобие сита. В то время клепсидра еще не делалась из стекла, и по форме называлась «ϰώδεια, маковка». — Когда шар наполнялся водой до верхнего отверстия, и отверстие это хорошо закупоривалось пробкой, так чтобы вода не могла испаряться, то клепсидра ставилась так, что вода могла понемногу просачиваться через сито, что совершалось, смотря по величине шара и ситка, в разные промежутки времени. Но и употребление клепсидры сопряжено было со многими неудобствами, так как вследствие различной своей плотности вода неодинаково текла летом и зимой.
Римляне по словам Плиния познакомились с солнечными часами, именно с выше упомянутым полосом, только в 293 году, по всей вероятности тогда, когда сражались в южной Италии; но по свидетельству Варрона подобного рода часы попали в руки Римлян, как добыча, только в 263 году при взятии ими Катаны в Сицилии и были поставлены в Риме. Хотя часы эти вследствие того, что Рим лежал по крайней мере на 210-240 верст западнее и на 9° севернее, неверно определяли время, тем не менее Римляне употребляли их, говорят, в продолжение 99 лет, пока цензор Кв. Марций Филипп в 164 г. не поставил возле них другие, более точные часы. Очевидно, что до этого времени отдельные части дня не могли быть точно определяемы. Плиний говорит, что «в XII таблицах упоминается только о времени восхода и захода солнца и что через несколько лет был прибавлен полдень, который провозглашался служителем консула в то время, когда солнце стояло между курией и ораторской кафедрой.» По военному обычаю Римляне разделяли ночь на четыре стражи (in quatuor vigilias), считая по 3 часа в каждой страже.
Водяные часы принес в Рим цензор Сципион Насика в 159 году до Р. Хр. Это была, без сомнения, уже двойная клепсидра, усовершенствованная механиком Ктесибием (жившим во 2 веке до Р. Хр.), имевшая вид песочных часов и определявшая протекшие часы при помощи скалы. Разумеется, что эти усовершенствованные и потому более удобные часы, особенно с того времени, когда они стали делаться из стекла, получили большое употребление в домашнем хозяйстве. Цицерон называет их также solaria (по аналогии с солнечными часами). Единственное неудобство при их употреблении заключалось в том, что часы не могли быть ими одинаково точно определяемы летом и зимой, так как отдельные части дня (12) летом были длиннее, зимой короче, а части ночи наоборот летом короче, а зимой длиннее. Это неудобство старались устранить тем, что клепсидру с большим отверстием клали в воронку с меньшим отверстием, вследствие чего уменьшалось количество вытекающей воды. Для измерения одинаковых частей времени можно было с удобством употреблять простую клепсидру (например, в суде, лагере); по количеству вытекших клепсидр легко определялись одинаковые промежутки времени. Так Плиний говорит о 16 (по другому чтению о 24) клепсидрах, из которых вода вытекала в продолжение 5 часов. — В общественных местах, например, у храмов, в театрах, в цирке, палестрах, термах, базиликах, на площадях и у гробниц, употреблялись только солнечные часы. Формы солнечных часов, имевших вообще вид полушария, были различны. Для наглядности прилагаем на рис. 222 солнечные часы, имеющие вид сердца, найденные в древнем Антии. Подобной же формы часы с удобной и искусной подставкой изображены на рис. 223 и 224.
Рис. 222. Солнечные часы (solarium), по серебряному оригиналу
Рис. 223. Solarium (также scaphium и hemisphaerium), из Равенны
Рис. 224. Solarium (hemicyclium), найденное близ Тускула
Кроме того были у древних небольшие висячие солнечные часы для путешествий (solaria viatoria pensilia). Такие часы, представляющие вид задней четверти свинины, найдены в 1755 году в Геркулане. Римские богачи имели также слугу, который должен был смотреть за часами и сообщать своим господам каждый протекший час. Август возобновил старую систему определения времени при помощи гномона, поставив на Марсовом поле обелиск в 120 футов вышины и означив металлическими бороздами на мостовой скалу для бросаемой ими тени.
В Афинах, на площади в особенном для этой цели построенном и до сих пор сохранившемся здании, стояли водяные часы с искусным механизмом. Это были часы, которые подробно описывает Витрувий; система колес, при помощи которых стрелка показывала часы, приводилась в движение давлением воды.