Говоря о кубачинском искусстве в целом, нельзя обойти молчанием особую мало известную его ветвь, представленную художественной обделкой медночеканной утвари. Эта ветвь до такой степени отличается от основного, охарактеризованного выше кубачинского златокузнечного стиля, что я намеренно ее выделил.
Общие замечания о ней сводятся к следующему: во-первых, это более простой по своему характеру орнамент; во-вторых, это манера украшения определенного ряда вещей исключительно местного быта (почти не выходящих за пределы с. Кубачи или за пределы нагорного Дагестана); в-третьих, круг предметов, подвергающихся такой именно обработке, крайне невелик, весьма ограничен; в основном в него входят всего-навсего пять предметов медночеканного мастерства (мучал — водоносный кувшин; нукнус — столь же оригинальный ведрообразный сосуд, преимущественно свадебного обихода; кутка — небольшой ручной кувшин для воды; кунне — кувшин для омовения; кованая крышка к кубачинскому литому котлу) и еще кое-какие бытовые предметы. Пять названных объектов (см. рис. 25) медночеканного производства — до настоящего времени наиболее типичные и повседневные предметы домашней утвари рядового кубачинского жилища.
Рис. 25. Изделия кубачинского медника.
1 — мучал (выс. 62 см); 2 — мучал (выс. 62 см); 3 — кутка (выс. 30 см); 4 — кунне (выс. 24 см); 5 — нукнус (выс. 22 см); 6 — нукнус (выс. 22 см); 7 — крышка для котла (диам. 40 см)
Мучал и нукнус, как я выяснял выше, по своему происхождению, в смысле внешней формы, восходят к завозным вещам XII-XIII вв., проникавшим в Кубачи из стран Ближнего Востока, своеобразно здесь переработанным и, главное, получившим чисто местное кубачинское художественное оформление. Крышка к котлу, надо полагать, по происхождению моложе «кубачинского» литого котла, тоже восходящего к прототипам XII-XIII вв., когда-то бытовавшим на более широкой территории Восточного Кавказа; она, очевидно, явилась утилитарным дополнением к котлу, ставшему в с. Кубачи повседневным прочно обжитым предметом. Таковы намечающиеся хронологические грани, не уходящей, кажется, в особую глубь веков, традиции кубачинской кованой или медночеканной утвари. Входящие в состав этой последней кувшины кутка и кунне почти целиком примыкают к тому же стилю и объединяются, следовательно, в ту же общую группу.
Очень примечательно то обстоятельство, что в общем комплексе кубачинской культуры (как она выглядит теперь) изделия из кованой меди занимают какое-то обособленное и довольно скромное место. Художественные медные блюда и сосуды издавна шли в с. Кубачи из Лагича (Азербайджан) и различных мест Ирана. А если кубачинский штихель и трудился над медью, то только (по старому обыкновению) находясь в руках ученика-мальчика. Сам по себе стиль орнаментации кубачинских медных кованых изделий, нами перечисленных, может быть, носит следы значительно большей старины, чем вещи, которые он украшает. Он архаичен.
Тарелка. Дагестан, с. Кубачи. XVIII в. Медь, чеканка, полуда. Из коллекции музея Востока
Чеканная орнаментация мучала в большинстве случаев состоит из частей вертикальной гофрировки (по основным конусам и горлу) и узора (на крышке и поддоне). Реже все тело мучала, вместо гофрировки, покрывается узором. Узор крупен и несложен (фестоны, копьевидные полосы): чередующиеся или расходящиеся лучеобразно чешуйки, круги, зигзаги, елочки, зубцы, розетки и т. п. Все линии скрепления частей мучала, и вертикальные (на конусах), и горизонтальные (между конусами, горлом и поддоном), проложены узкими двухсторонне-фестончатыми полосками с декоративными рядами гвоздиков вдоль них.
По характеру художественной обработки кувшин кутка вполне соответствует мучалу: декоративные гвоздики и фестончатые вырезы по скреплениям частей сосуда на горлышке и на корпусе, копьевидные расходящиеся лучами полосы или стрелки, хорошо подчеркивающие форму сосуда. Пустоты между крупными элементами орнамента бывают покрыты чеканным точечным узором в виде розеток, ромбов и разнообразных линий. Это традиционное убранство кутка почти не имеет вариантов.
Орнамент кунне, такой же по стилю, бывает гораздо разнообразнее и богаче. Иногда к нему примешиваются мотивы, заимствованные из орнаментики гравировки по серебру. Так, верхняя половина корпуса лучших экземпляров часто украшается округлыми выпуклыми линиями косой гофрировки, а нижняя половина — крупным растительным узором типа мархарай.
Орнаментальное украшение нукнусов не отличается особым разнообразием, но совершенно одинаковых в смысле художественной обработки сосудов этого типа мы все же не встретим. В качестве примеров орнамента нукнуса я позволю себе привести материалы из описания, сделанного Н. Б. Баклановым, с той, однако, оговоркой, что это описание отнюдь не исчерпывает иных существующих разновидностей убранства нукнуса: «Внизу ведерка гладкими полосками намечаются два или три пояска, наверху один. Между ними остается широкая полоса для основного орнамента. Наиболее часто он состоит из ряда выпуклых кружков, слегка удлиняющихся вниз, как бы переходящих в стебель, прячущийся за поясок. Внутри этих кружков эксцентрично, ближе к низу, вдавлены другие кружки меньшего размера. Все вместе напоминает немного как бы кончики павлиньих перьев с их глазками, заткнутые за поясок (В старинных русских рукописях подобный узор носил название «копытца»). Из-за них, размещенные вперебежку (в шахматном порядке), высовываются выпуклые, закругленные чешуйки или лопасти. Как на последних, так и на нижних кружках иногда выбиты звездочки из точек, иногда же они гладки. Пространство между верхними лопастями иногда заполнено стрелками, иногда ничем не заполнено. Верхний поясок, так же как один или два пояска под главным фризом, украшаются разнообразно зигзагами, волнообразной линией и т. д. Самый нижний поясок чаще всего заполнен чешуйками, посаженными рядом, закруглением вниз. Другой тип орнамента на ведерке отличается рисунком главного фриза; фриз украшается разнообразными линиями, идущими в вертикальном направлении тесно одна около другой, то вогнутыми, то выпуклыми по очереди, как на стенах мучала» [Н. Б. Бакланов, «Златокузнецы Дагестана» стр. 57].
Крышки котлов украшаются большей частью однообразно — копьевидными радиусами, расходящимися во все стороны из центра.
Таков в основных чертах своеобразный художественный стиль кубачинской меди. По-своему он привлекателен, оригинален и безусловно обладает немалой художественной ценностью.
По небольшому удельному весу в кубачинском искусстве он привлекал к себе значительно меньше внимания и достаточно изученным считаться не может. Ни в обиходной резьбе по дереву (обрамления окон и дверей, мерки, пороховницы и т. п.) или камню (ступки, подставки для прялок, камины и др.), ни в каких-либо других поделках он не применяется. Всюду господствует пышный растительный орнамент златокузнецов.
К рассматриваемому слою искусства с. Кубачи — условно назовем его пластом более замкнутого местного стиля — следует еще, пожалуй, отнести образ птицы на казах и чахах (рис. 66), о котором я говорил выше, касаясь вопроса о религиозных пережитках, расписные войлочные маски, а также своеобразный стиль женских узко местных (кубачинских) украшений.
Рис. 66. Фрагменты на вышивках (бидижибзиб) цветным шелком по краям кубачинской женской головной повязки (каз) — изображение птицы, окруженной орнаментом «под арабскую надпись». Кубачи, 1944 г.
Рис. 67. Праздничная нашивка на рукав женской рубахи с серебряными бляхами, цепочками и крупной вышивкой жемчугом в виде чередующихся треугольников. Зарисовка с натуры. Кубачи, 1940 г.
Из числа этих последних прежде всего следует назвать праздничные нашивки на рукава женской рубахи (рис. 67). На упомянутых нашивках обычно имеются примитивные по форме и обработке серебряные бляхи (иногда в виде птиц) и особые неизменные крупные треугольные жемчужные вышивки, которые в точности совпадают с такими же жемчужными вышивками старинного и весьма архаичного аварского женского головного убора из селения Ругуджа. Кубачинские женские перстни, браслеты, «подбородочные» цепочки, нагрудные навески из блях — относятся к тому же слою. Все эти украшения, как правило, бывают лишены изящного и развитого орнамента кубачинской гравировки. Они грубы и массивны и большей частью обделаны зернью и крупными цветными камнями (рис. 68). Можно было бы назвать и другие объекты того же стиля.
Рис. 68. Украшения к женскому национальному костюму (браслеты, перстни, нарудные навески). Кубачи, 1925 г.
Таков в общих чертах пласт кубачинского искусства более замкнутого стиля, переплетающийся в живой действительности с пластом высоко развитого и сложного искусства златокузнецов, представленного растительным орнаментом.
Свадебные браслеты. Кубачи. 18 в. Серебро, камни, стекло, зернь, скань. Из коллекции Государственного музея Востока
Нагрудное украшение. Кубачи. Серебро, стекло, кораллы, скань, зернь, монеты. Из коллекции Государственного музея Востока
Более широкий охват изобразительного искусства горных народов Дагестана показывает, что предлагаемое нами для с. Кубачи условное членение художественных объектов на два упомянутые пласта прослеживается едва ли не по всей территории «страны гор». Разница лишь в том, что в Кубачи слой замкнутого искусства имеет сравнительно небольшой удельный вес, тогда как в других местностях он иногда доминирует и проявляется всякий раз в чрезвычайно оригинальных местных видах.
Разновидности развитого стиля более определенно объединяются между собой, чем разновидности стиля замкнутого. Для первых мы можем в основном установить «общедагестанское» единство; вторые не укладываются в подобные рамки и значительно обособленнее выделяются локальными признаками и отличиями.
Следует подчеркнуть, что наиболее ярким выражением в Дагестане искусства развитого растительного стиля, оригинального на местах, но сближающегося, вместе с тем, по характеру с искусством народов Закавказья, Ирана, Турции, стран Аравийского полуострова, стран восточного Средиземноморья, является златокузнечное искусство с. Кубачи и вместе с ним искусство другого крупного дагестанского центра — Казикумуха (в этом отношении Кубачи и Казикумух являются как бы родными братьями). Как выяснилось, развитой стиль кубачинско-казикумухского комплекса (с преобладанием в данном случае струи кубачинской) оказывал и оказывает большое влияние на разнообразные и порой весьма отдаленные области не только Южного Дагестана, но и Северного, вплоть до северных и западных окраин Аварии включительно. В златокузнечестве стиль, изученный нами здесь на современных кубачинских образцах, особенно развился в XIX в.
Другой слой дагестанского искусства и в с. Кубачи и в других местах «страны гор» требует специальных изысканий.