Родовой культ
«Алтайцы делятся на родовые группы — сёёки (кости)… У каждого сёёка есть свои собственные духи. Родовому принципу подчиняются и духи кёрмёсы. Но когда сёёки роднятся между собою, этим путем вводят в родство и своих кёрмёсов…
Судя по этому в каждом аиле должно бы накопиться огромное число кёрмёсов. Но этого однако не наблюдается. У алтайцев не считается предосудительным произвольно сокращать число кёрмёсов. Сокращение это зависит от расположения или нерасположения к тому или другому кёрмёсу. Чаще всего выпадают кёрмёсы женской половины; эти последние не пользуются особенным уважением отца семейства». (Анохин, Материалы, стр. 23-24).
«Религиозное сознание телеута-шаманиста крепко связано с именами своих умерших кровных родственников — камов, камок, а также эмэгэндэров и анакаларов — лиц не камского происхождения. Телеут еще живет родовой системой. Эту систему он не изменил и по отношению к своим предкам; поэтому каждый род чтит только своих кровных предков.
Внешним выражением почитания предков является жертва кровная и бескровная. Принося жертву обычно при заболеваниях, телеут умилостивляет предка за гнев, который он проявил к нему в виде той или другой болезни. Свое освобождение от болезни телеут истолковывает как милость предка. Тяжелая интимная зависимость, основанная на праве одного и бесправии другого, дает однако возможность телеуту считать предка кама покровителя своего дома (аланчыбынин сакчылы) и хозяйства, главным образом скота». (Анохин, Сб. МАЭ, т. VIII, стр. 267).
«Эмэгэндэры» готовятся для молодой женщины старшей родственницей в семье; шьются они из тряпок в виде бесформенных туловищ, без конечностей, набиваются паклей; вместо глаз пришиваются две бисеринки, причем существует поверье, что какого цвета бисеринки — глаза, такого цвета будут глаза детей…
Если муж увозит молодую жену в очень дальний улус, она берет с собой «эмэгэндэр» вместе с приданным.
Сложенные в холщовый мешочек, куклы эти обычно хранятся на печке. У овдовевшей телеутки Анисьи «эмэгэндэры» лежали в избе на полке…
Лет в десять раз следует в честь «эмэгэндэр» колоть барана, а весной и осенью каждого года — по словам Койон, именно весной, по зелени, когда природа новая, молодая — нужно кормить «эмэгэндэр». С этой целью из пшеничной муки, молока и масла варят саломат. Мне пришлось два раза присутствовать на кормлении. Однажды под вечер (в августе) Койон достала с печи «эмэгэндэр», 12 штук, рассадила их в правом углу избы по лавкам, по 6 штук на каждую сторону, на сложенное несколько раз холщовое полотенце. Возле крайней левой куклы поставила «канатту» — небольшую деревянную развилину с протянутой между развилинами тряпочкой и прикрепленными перышками «канаттулар» (крылатые пенаты телеутов); возле крайней правой куклы поставила маленький бубен — «чалу». Перед куклами расставила три деревянные чаши с саломатом, сверху обильно политым растопленным коровьим маслом. Перед «канатту» стояло такое же угощение. В каждую чашку была положена ложка, ручка которой обращена в сторону «эмэгэндэр». Взяв скамью, Койон села лицом к куклам, наклонилась вперед, левым локтем оперлась о левое колено, правой рукой зажженным вереском помотала перед куклами, «канатту» и бубенком, затем дважды обвела дымящейся веткой слева направо вокруг своей головы и положила ее на лавку. Правой рукой взяла ложку из левой чашки и, макая в саломат, стала угощать подряд всех кукол, поднося масленую ложку к воображаемому рту куклы; угостив всех из первой чашки, она принялась за следующую, проделывая то же самое. Кормление продолжалось около часа. Койон молила о чем-то, шептала, утрированно картавила, то нежно уговаривая, то повышая голос до крика с явными нотками негодования. Позже Койон объяснила мне, что «эмэгэндэры» долго не соглашались отведать саломат, так как были возмущены тем, что их долго не кормили, не одевали, и ей пришлось их упрашивать откушать и не гневаться.
После кормления, поднявшись с колена, на которое Койон опустилась во время потчивания, она достала с печки большую чашу с саломатом, предлагая всем присутствующим отведать.
«Эмэгэндэры» просидели перед чашками до следующего утра, когда их сложив в холщовый мешок, вновь забрали на печку до следующего угощения; саломат из чашек на другой день съели.
Второй раз кормление «эмэгэндэр» происходило в доме телеута Сергея Шебуракова, по причине болезни глаз его родственницы; угощал «эмэгэндэр» старший в семье, дедушка Семир. Церемония угощения в общем ничем не отличалась от описанной, только проделал он все значительно спокойнее, без выкриков, не изменяя голоса.
Помимо традиционного годового кормления, угощение производится по случаю затянувшихся родов и при болезни ушей или глаз у кого-либо из членов семьи». (Л. Э. Каруновская. Из алтайских верований и обрядов, связанных с ребенком. Сборник Музея антропологии и этнографии Ак. наук, т. VI, 1927 г., стр. 22-23).
Родовые духи в представлении алтайцев
«Родословные ясно показывают, что духи — ару нэмэ — по отношению к известному семейству являются братьями, дядями, тетками, свояками и дедами.
Число кёрмёсов «ару нэмэ» в каждом семействе колеблется между тремя и шестью, а взятые все вместе насчитываются целыми сотнями.
Количество кёрмёсов исчисляется с мужской и женской стороны. Дело в том, что муж и жена, при бракосочетании, каждый в отдельности приносит с собой из дома родителей изображения своих родовых кёрмёсов. Изображения кёрмёсов мужа подвешиваются в аиле на жерди с мужской стороны, а кёрмёсы жены — на той же жерди с женской стороны. Тут происходит первое объединение кёрмёсов двух семейств. В дальнейшем дети, приобщившись к кёрмёсам отца и матери, при своем бракосочетании в свою очередь к общим кёрмёсам своих родителей присоединяют новых кёрмёсов и т. д. «. (Анохин, Материалы, стр. 23).
Священные места рода
Каждый род (сёёк) алтайцев имеет ту или другую гору, реку, скалу, озеро, которые почитает, как родового своего покровителя, и называет чистым тёс’ем (ару тёс). Общее количество родовых тёс’ей всех сёёк’ов довольно велико, а район их распространяется за пределы Алтая в Монголию, на р. Кемчик и другие более северные местности р. Енисея. (Анохин, Материалы, стр. 16).
Родовой культ огня
Огонь является хранителем жизни сёёка. В прежние времена, когда род вымирал, тушили огонь в последней юрте, так как жизнь в этом роде уже угасла. Огонь — необходимый член как всего рода, так и каждой отдельной семьи. Каждый род бережет свой огонь и не дает другому роду. Никому не дают ни алтайцы, ни телеуты вынести огонь из юрты или из дома. И там, где теперь этот обычай уже утрачивается, все же не дают своего огня в течение определенного времени после камлания и жертвы огню. После заката и до восхода солнца чужой человек не имеет права выносить огонь из юрты. И когда пришедшие гости закуривают от хозяйского очага, то, выходя из юрты, они обязаны выколотить свою трубку. В некоторых алтайских юртах в течение трех дней после камлания не дают выносить огонь, после же этого срока каждый может выносить огонь, но не имеет права принести в свою юрту в том случае, если он чужого рода. 15 и 16 числа, называемые «ак-толу» и «кызыл-толу», считаются наиболее счастливыми днями, и тогда не дают огня даже родному брату из боязни, чтобы он не отнял счастье семьи. В некоторых местах не разрешается и самому хозяину выйти с трубкой за ограду юрты или дома в течение нескольких месяцев после камлания. Боязнь отдачи огня объясняется нежеланием потерять богатство и благосостояние рода, потому что вместе с огнем может уйти и хозяин огня. Во время молнии и грома не разрешается выносить огня из юрты потому, что в это время «кудай» стреляет в нижних злых духов, которые смогут спрятаться от его стрел за огонь земной; в огонь же бросать свои стрелы «кудай» не станет.
При перекочевках старики брали свой огонь, хотя бы несколько головней, и на новом месте раздували прежний огонь. Иногда разводили огонь огнивом или брали у кого-нибудь поблизости из своего сёёка. Также переносили огонь при переходе в новый дом. Старший брал головню или угли, нес на деревянной лопатке, читая молитву матери-огню, и складывая их в печь.
Когда братья делились, то старый огонь доставался младшему брату, а старшие зажигали себе огнивом новый. Бывали случаи, когда каждый брал себе по головне из отцовского дома. При свадьбе новый огонь зажигается в юрте молодых огнивом, о чем уже упоминалось. Огнивом же зажигается огонь при жертвоприношении, и только в редких случаях, если кто-нибудь из рода живет близко, огонь берется у него. Свой огонь есть огонь родовой. При камлании «от-энэ» и «оймок-ару» белой овцой, которое устраивается всем родом раз в три года, разрешается присутствовать в избе лишь членам своего рода; женщины этого рода, вышедшие замуж в чужой род, лишаются права присутствовать при жертвоприношении, так как ушли уже от своего огня и перешли к другому. Вот почему при свадебных обрядах, в тот момент, когда девушка бросает свой очаг, становится членом другого рода, совершается обряд приобщения, передачи ее под покровительство нового очага. Кроме того, в этот момент больше чем когда-либо, нужно защищать молодых от козней злого духа, что лучше всего можно сделать при помощи благодетельной силы огня. Во время свадьбы, когда приезжают уговариваться насчет калыма, после того как родителями дано согласие на брак, жених берет чашку, наполненную аракой, а сват или кто-либо другой, кто знает молитвы, брызгает аракой и читает молитвы матери-огню, прося благословения и разрешения на брак. У алтайцев в то время, когда привозят калым, в очаг бросают мясо, льют сало и читают молитвы. К каждой ножке железного тагана привязывают белые ленточки и поливают жиром. У телеут при свадебном обряде, вынимаются на шесток печи три глиняных очага, в которые втыкают ветки из тальника, с привязанными к ним белыми и красными ленточками, и в каждый очаг наливают масло. У алтайцев в то время, когда расплетают косы невесты, родные жениха льют конский жир в очаг так, что огонь огромным пламенем взлетает вверх юрты, и с пением молитвы ходят три раза вокруг огня. В это время передают новую невесту огню, просят, чтобы жизнь широка и богата была, чтобы полный загон скота и полный дом детей был. О этого момента невеста становится уже полноправной и может сама приносить жертвы своему новому огню». (Н. П. Дыренкова. Культ огня у алтайцев и телеут. Сборник Музея антропологии и этнографии Ак. наук, т. VI, 1927 г., стр. 66-68).
Жертвоприношения огню
«Жертвоприношения огню часты в жизни алтайцев и телеут. От каждой еды, от каждого питья алтаец отдает огню его долю: жарится ли мясо, гонится ли арака или кипятится чай, мать-огонь получает первая. Наиболее любимым жертвоприношением огню у алтайцев является конский жир, арака, навар чая, а у телеут — чистое масло и арака, реже молоко. Масло и жир, от которых огонь «радуется», т. е. ярко вспыхивает, наиболее для него желанны. Брызгание, кропление происходит в определенные сроки. Телеуты льют масло в то время, когда рождается новый месяц. Если в доме есть больной, то кропить огонь нельзя. Дрова при брызгании должны быть березовые. День спустя нельзя ни мыть, ни мести избу. Масло должно быть свежее. Если хозяйка дает огню горькое масло, то у коров будет болеть вымя. Если хозяйка рассердит огонь, то у детей появятся на шее и голове огненные пятна. В огонь же как жертву кладут «арчин».
Кроме обычных повседневных жертвоприношений раз в два-три года устраивается у телеут торжественное жертвоприношение верховному божеству огня, «оймок-ару», ему приносят в жертву совершенно белую двух- или трехлетнюю овцу. Кроме этого, для «оймок-ару» приготовляют «туясабырткы» и 4 рубахи. Для «юрюм-кана», живущего на пути к «оймок-ару» — 3 рубахи и ведерко с аракой; «от-энэ», огню своего домашнего очага, льют только масло. Вынимаются три глиняных очага, т. е. три глиняных, круглых колобка, с ямочкой посредине и ставятся на шестке русской печи, справа от отверстия. Обычно они хранятся около трубы или на печи и вынимаются только во время свадьбы и жертвоприношений. В ямки трех колобков-очагов наливается жир или масло и вставляется три ветки тальника, украшенные светлыми лентами. В печи разводят огонь. Дверь избы плотно закрывается. Присутствуют лишь одни сородичи. И кам отправляется от трех очагов в свое странствование через каменное жилище «юрюм-кана» к месту пребывания «оймок-ару» в чистой, белой тайге. Поднимаясь и опускаясь на тринадцати спусках и подъемах, несет с собой 4 рубахи, ведерко «с абырткой», корытце с крошеным мясом и раздвоенное древко, на средине которого подвешено 8 лент и заячья шкура. Возвращается кам назад на гусе к «оро» (ямке), в которую обычно загребают угли. Кости жертвенной овцы, после камланья, складывают около трубы, туда же убирают и три глиняных очага». (Дыренкова, стр. 71-72).
Смерть и погребение
«Смерть человека наступает по двум причинам: благодаря простой алчности Эрлика или вследствие приговора суда, совершаемого сообща Эрликом и Юльгенем. Такой суд происходит в особом месте, называемом кара тэнэш — черный пень, на границе владений Эрлика и Юльгеня. Смерть, причиненная алчностью Эрлика, считается неестественной и преждевременной; от нее есть возможность избавиться приношением жертв Эрлику. Вторая смерть считается предопределенной судом (яргы), и избавиться от нее нет никакой возможности. В момент смерти сюнэ отделяется от тела человека и принимает вид прозрачного пара — сюнэзиник юзюдю или просто юзют. За порогом жизни она вступает в другой мир, который алтайцы называют нашка ер — другая земля. Там ее встречает посланник Эрлика алдачы — дух смерти, которого некоторые алтайцы для более ясного представления называют русским именем «сотник» сотнак. Этот алдачи есть душа ранее умершего человека, непременно ближайшего родственника покойного.
Сюнэ и алдачи после смерти человека живут некоторое время около юрты и в кругу оставшихся родственников; при этом душа ребенка живет семь дней, а душа взрослого — сорок дней. В течение этого срока аил или дом, в котором умер покойник, подвергается целому ряду запретов. Так, шаманы в течение сорока дней не входят в жилище, опасаясь осквернить себя вследствие тайного присутствия в аиле алдачи, а простой народ до семи суток не вносит в жилище вещей, взятых от других, и не дает таковых из своей юрты. Кроме того в этот период считается предосудительным просить чего-либо у хозяина аила, где был покойник.
По истечении сорока дней жителями аила устраиваются поминки (юзют пайрамы). В этих случаях колют скотину и варят мясо. Старики и старухи читают короткие импровизированные молитвы вроде следующей: оставшемуся народу и милым детям на здоровье да будет, умершей душе чистым да будет. Шаман не принимает активного участия в общем молении на поминках; он иногда особо приглашается хозяином юрты и с курением арчына (можжевельника) выгоняет алдачи из юрты словами:
На белый свет не приходи,
Теперь снова не направляйся.
Пусть утянет (тебя) Ал-чайык,
Отец Эрлик с мохнатыми волосами пусть держит (тебя).
Такое худое «нечто»,
На эту землю не опуская»…
(Анохин, Материалы, стр. 20-21).
Загробный мир
«В загробной жизни душа всякого человека без различия делается кёрмёсом. Этим именем, как мы видели выше, алтайцы титулуют Эрлика и всех его духов, равно как души всех умерших людей.
Участь кёрмёсов — душ умерших в загробной жизни бывает различная в зависимости от добрых и худых дел человека. Так, душа хорошего человека после смерти живет на земле — пу ерде туят, пользуясь всеми благами земными. Земля таким образом делается ее раем, и пребывание на ней по смерти считается лучшим положением для души.
Душа порочного человека наоборот за свои дела наказывается тем, что лишается возможности оставаться на земле и идет в нижний мир к Эрлику — отко парып-ят (идет в огонь). Такая душа с момента своего перехода в загробную жизнь, делается слугой Эрлика эльчи, приносит людям вред и болезни и старается увлечь кого-нибудь из родственников в его царство». (Анохин, Материалы, стр. 21).
Души умерших по представлению телеутов
«После смерти человека юзют его живет до 40 дней на кладбище. Иногда приходит ночью в дом и о своем присутствии заявляет глухим таинственным звуком. Когда замечается такое явление, присутствующие в испуге стучат в заслонку, берут нож или плеть и с шумом: када чык, нэ кэрэк кэльди (иди вон, зачем пришел), выгоняют юзюта.
Телеуты очень оберегают себя от юзюта.
Возвращаясь с могилы домой, телеуты никогда не оборачиваются назад. На пути к дому каждый трижды бросает наотмашь попадавшиеся на глаза вещи: камень, палку, или траву. Этим пренебрежительным действием запугивают юзюта, чтобы он не шел за ним в дом. Все вещи, которые кладут с покойником в гроб (чашку, трубку, кисет), намеренно подвергают порче. Они думают, что этим путем вещи убиваются, умерщвляются. То же делают и с санями, на которых привозят покойника на кладбище. По убеждению телеутов, юзюту, как существу посмертному, приятны вещи только испорченные, мертвые.
В первые семь дней после смерти родственники покойного не гасят в доме огонь, а старые не спят, проводят время в разговорах, а так же слушают сказки, приглашая для этого специально сказочника (кагчы). Все это делается для того, чтобы отогнать юзюта, который иногда с могилы приходит в дом.
Телеуты совершают по умершим поминки в седьмой и сороковой день и в день смерти через год. В седьмой и сороковой день родственники ходят на могилу только с хлебом разного приготовления — угощать юзюта. Там разводят два костра: один большой на запад от могилы, для себя, а другой маленький в головах покойного, для юзюта. Из принесенной пищи часть съедают сами, а небольшую часть кладут у огня юзюту. Пищу юзюта съедает собака, которую в этих случаях намеренно берут с собой. Сюда приносят еще вино. Посещение могилы, естественно, затягивается на несколько часов. По окончании обряда, старший из присутствующих пинает огонь юзюта и говорит:
Твое огнище я буду разрушать,
Покроплю твоей золой-толокном.
В сороковой день, кроме обычных поминок и посещения могилы, происходит очищение дома от скверны юзюта — ауидин ичин орулар. Обряд очищения совершает кам. Во время совершения обряда кам подходит в доме к каждому углу и, держа бубен над углом, искусно вычеканивает на бубне пальцами дробь, напоминающую собой стук гороха. Это, по толкованию телеутов, углы отдают собранные ими слезы, пролитые родными перед покойником. Кам, в заключение обряда, подхватив юзюта и слезы, выбегают на улицу с криком шоу, вытряхивает на улицу и заключает все такими словами:
В срубленное для тебя дерево (гроб),
В смеренную тебе землю (могилу — уходи).
Ты, отделившийся от лунного места,
Ты, Алдыс-царю найденный,
Ты, отделившийся от солнечного места,
Ты Кундуc-царю найденный (уходи).
При очищении дома от скверны изгоняется также и Алдачы — дух, пожравший кут или юла умершего человека. Этого страшного ангела смерти кам выгоняет такими словами:
Взявши ушел, жадный глотатель,
Проглотивши съел, обжора, уходи.
Юзют обладает способностью захватывать с собой юла кого-нибудь из родственников. На этом основании, в день поминок, кам тщательно контролирует возможные хищнические проделки юзюта. Похищенного юла кам берет обратно иногда скоро, а иногда только с помощью дверного духа — эжик-бига. Во втором случае за упорство юзюта кам разбивает его дом: юзют уин одоро.
К предупредительным средствам против юзюта нужно отнести еще следующий обряд.
После похорон в доме, где лежал покойник, телеуты жгут куделю, а потом кладут камень. По истечении семи дней камень уносят в могилу. Этим выражаемся такая мысль: юзют так же лежит, как камень, и не уходит с могилы, как не может уйти камень.
Живя на кладбище, юзют томится своим одиночеством и делает попытки войти в общение с живыми людьми для того, чтобы братски побеседовать с ними. В таких случаях юзют, пробравшись в дом, через рот входит в живот живого человека. Человек от непрошенного гостя начинает болеть животом. Больной лечится, приглашает к себе специалиста — мужчину или женщину, умеющих выгонять из живота юзюта. Специалист делает маленькую деревянную лопатку и кладет в нее раскаленные угли с золой. На угли кладет муку, масло и табак. Получается куряшка с отвратительным дымом. С этой куряшкой над больным, лежащим в постели, совершается обряд, называемый чымыр. Он заключается в следующем: приглашенное лицо, окуривая больного, читает молитву сначала тихо, в середине погромче, а в конце чтения доходит до неистово злобного крика. Совершающий обряд при последних словах выбегает на крыльцо, небрежно бросает лопатку с заключительными словами: шау — или: аи, мамаи — уходи, у, погань». (Анохин, Сб. МАЭ, т. VIII, стр. 262-264).
Бурханизм
«Под именем бурханизма известно, возникшее в 1904 году в юго- восточном Алтае, среди алтай-кижи религиозное движение, проповедником которого явился алтаец Чет Челпанов». (По существу это была попытка части зажиточных и кулачествующих элементов среди алтайцев укрепить при помощи религии свое влияние. До некоторой степени движение питалось, впрочем, и национальными стремлениями к независимости от русских, пыталось использовать старинную алтайскую легенду о герое Ойрот-хане, который должен-де возвратить алтайцам их прежнюю самостоятельность. Примеч. редакции).
«Ближайшим толчком к возникновению этого движения послужила русско-японская война и донесшиеся до населения Алтая слухи о военных поражениях русских царских войск. Эти настроения среди алтайцев были использованы монгольской и местной монголо-фильской знатью, призывавшей алтайцев к борьбе с русскими и к объединению под властью «желтого царя». В этот благоприятный момент и выступил со своей проповедью тюрок новой веры Чет Челпанов.
В один из июльских дней 1904 г. алтаец Чет Челпан объявил в Алтае, что накануне к нему явился белый конь, а на коне всадник в белом одеянии. Вскоре за этим всадником появились еще двое. Первый всадник стал говорить Чет Челпану что-то на непонятном ему языке. Другие два всадника спешились и стали переводить на искаженном алтайском языке Чет Челпану непонятную речь первого всадника:
«Я был и буду во веки веков» — говорил таинственный всадник.
«Я — глава ойротов, что и объявляю вам, ибо время близко…»
«Ты, Чет, человек грешный, а дочь твоя безгрешная. Через нее возвещу всем алтайцам свои заповеди. Заповеди мои следующие:
«Табаку не курить, а если кто не может воздержаться от этой привычки, пусть к табаку подмешивает две части березовой коры».
«Убейте всех кошек и никогда впредь не допускайте их в свои юрты».
«Не рубите сырой лес».
«Не колите в пищу молодого скота».
«Не ешьте крови животных».
«При встрече говорить друг другу «иакши» (хорошо) и ничего нового не спрашивайте, как это делалось у вас раньше».
«Каждое утро и каждый вечер брызгайте вверх и на все четыре стороны молоко».
«Поставьте внутри юрты и у дверей и в передней части юрты четыре березовых кадильницы и четыре березки».
«Жгите в кадильницах вереск».
«Не угощайте при встрече друг друга табаком, вместо трубки давайте веточку вереска и говорите при этом: «иакши».
«Бубны камов (шаманов) сожгите, потому, что они не от бога, а от Ерлика».
«С христианами (в новокрещеными алтайцами) из одной посуды не ешьте». «Дружбы с русскими не ведите и не зовите их «орус», а зовите «чичке пут» (тонконогие)».
«Высокая северная белая гора. Долго вы склоняли голову перед ней, но настало время, когда белая гора нам больше не владыка».
«Когда-то все мы были подданные Ойрота и теперь будем знать его одного».
«Будем смотреть на русских, как на своих врагов. Скоро придет им конец, земля не стерпит их, расступится, и они все провалятся под землю».
«Мы же будем смотреть на солнце и луну, как на своих братьев».
«Повесьте на березах ленты пяти разных цветов в знак существующих на земле пяти главных племен и пяти главных религий».
«Главное ваше знамя — белый и желтый цвета. Эти цвета носите на своих шапках».
«У кого есть русские деньги, расходуйте их скорее на покупку пороха, свинца и товара у русских же, а оставшиеся от покупки деньги принесите все ко мне».
«Не утаивайте от меня ни копейки. Утаивший провалится вместе с русскими».
После этого все три всадника быстро скрылись в горах.
О своей таинственной беседе с белыми всадниками Чет Челпан немедленно объявил своим ближайшим родственникам и знакомым.
Во все концы обширного Алтая были посланы гонцы с приглашением собраться в долине Терен, к горе Кырлык, для общего поклонения Белому Бурхану (Ак Бурхан). Через восемь дней съехалось народу числом около четырех тысяч. Приехавшие привезли с собой порох, свинец и разные товары.
Около горы, на высоком месте, поставили березы, украсив их лентами пяти цветов. Построили жертвенник для курения вереска. Три дня молились и ждали появления Белого Бурхана.
Четырнадцатилетняя дочь Чет Челпана, приемная дочь Челпана (в настоящее время покойная), исполняла в свое время религиозные обряды у бурханистов. Она — священное лицо «ярлык-чи» — каждый день удалялась на вершину горы для беседы с Белым Бурханом. По возвращении с горы, обычно вечером, передавала народу учение новой религии и предсказывала об имеющих совершиться чудесах.
По истечении трех дней к народу неожиданно явился один из младших бурханов, в сопровождении молодой красивой девицы. Подъехав к толпе собравшихся зайсанов (родовых старшин), он громко приветствовал последних троекратным «иакши». Затем Бурхан во всеуслышанье стал проповедывать, говоря:
«Кто верует, гляди на солнце и луну. Почитай Ойрота. Он был, есть и будет, он бессмертен. Ойрот скоро придет к вам, если будете в него веровать и исполнять то, что я вам сейчас скажу. Прежде всего, выберите из своей среды князя. Пусть он возьмет с вас клятву в беспрекословном послушании… Деньги и порох отдайте мне для уничтожения. Среди вас в обращении будут другие деньги. Если сомневаетесь в справедливости моих последних слов, то эта девица покажет вам ваши настоящие деньги».
По данному Бурхану знаку девица трижды ударила плетью о камень и достала из-под камня горсть серебряных монет с изображением на них дракона.
«Вот вам деньги» — торжественно заявил Бурхан.
Присутствующие низко поклонились, но некоторые из новокрещеных от этого уклонились и сказали, что русские актеры могут делать более поразительные вещи. За такое замечание, как за грубую дерзость, новокрещеных привязали к деревьям и жестоко пороли плетьми до тех пор, пока истязуемые не отказались от своей веры и приняли в знак своего отречения благословение от Бурхана.
После этого всенародно был выбран князем богатый калмык, Кыйтык Елбудин. На другой день все присутствующие видели знаменье или чудо от главного Бурхана, скрывавшегося на вершине горы. На вершине горы раздался оглушительный взрыв, земля дрогнула, и все увидели густой столп поднимавшегося кверху дыма.
Такова история бурханизма на основании рассказов, циркулирующих среди алтайцев». (А. В. Анохин, Бурханизм в Западном Алтае — «Сибирские огни», № 5, 1927 г., стр. 163-165).
Моление бурханистов: обходят березу. Россия, Алтай республика, Шебалинский р-он (Ойротская АО, Шебалинский аймак), не позднее 1929 г.
Бурханизм быстро принял очень внушительные размеры, завоевал большое число сторонников и вызвал этим тревогу среди русской администрации, усмотревшей в движении угрозу для русского господства на Алтае. Быстро были мобилизованы ею не только миссионерские, но и военные силы и двинуты к резиденции Чет Челпанова. В последовавшем там военном столкновении бурханисты были разгромлены, руководители движения арестованы и преданы суду. Русские власти постарались натравить на приверженцев новой религии местное русское население и ту часть алтайцев, которая осталась верна старому шаманизму. По всему юго-западному Алтаю прокатилась волна погромов, гибельно отразившихся на хозяйстве алтайцев. Однако, несмотря на разгром и дальнейшее преследование, бурханизм на Алтае не только не умер, но в некоторых районах (Усть-Канский, Онгудайский, Уймонский аймаки), стал господствующей религией.
В идейном содержании бурханизма мы видим несомненные следы ламаистского культа и буддистской идеологии. Это влияние сказалось и в установлении культа светлого небесного божества Бурхана (бурхан — слово монгольское), в отмене кровавых жертвоприношений, в подробностях обрядов. В этом отношении бурханизм представляет собою реформистское движение, имевшее целью смягчить грубый шаманский культ с его разорительными для алтайского хозяйства кровавыми жертвоприношениями. Однако в своей дальнейшей эволюции бурханизм все больше и больше утрачивает черты, противопоставлявшие его шаманизму. Шаманская обрядность просачивается и в бурханистский культ; бурханисты стали приносить даже кровавые жертвы.
В настоящее время отличие бурханизма от шаманизма состоит, главным образом, во внешней обрядовой стороне (внешними предметами культа вместо шаманских идолов являются у бурханистов цветные ленты, практикуется брызгание молоком, употребляются кадильницы и т. п.). Хранителями бурханистских традиций являются «ярлыкчи», служители культа у бурханистов. За последние годы бурханизм в связи с общим падением религиозности на Алтае теряет многих из своих прежних приверженцев.