Рождение и воспитание ребенка
Ребенка и мать все время оберегают от злых духов, от которых грозит серьезная опасность сначала матери при родах, затем ребенку. При родах матери угрожает «албасты». Одна женщина рассказывала, как она увидела албасты. Ничего не подозревая, она мела двор. Оглянулась — видит сидит женщина величиной с собаку. Сидит по-собачьи. Длиннейшие груди обвисли по сторонам, волосы желтыми космами спустились на лицо. Сидит и усмехается. Перепуганная женщина бросила веник и убежала. Когда она вернулась, никого не было.
Албасты многие видят и знают. Когда женщина родит, то албасты старается не выпустить послед. Если ей это удастся, то она продвигает постепенно послед к горлу роженицы и душит ее, как говорила одна очень опытная «доя», повитуха в с. Карамурте…
Первые сорок дней ребенка считаются особенно опасными для его жизни и все силы повивальной бабки и женщин направлены на предотвращение опасности. В Карамурте повивальная бабка с уверенностью говорила, что существует дэрд. Это никем не видимое существо, но чрезвычайно опасное для ребенка. Если оно тронет ребенка (дэрд теккае), то спасения нет. У ребенка начинается подергивание конечностей: кисти рук сжимаются с такой силой в кулачки, что их ничем нельзя разжать; рот перекашивается; ребенок обязательно умирает. В Сайраме смерть многих новорожденных также приписывается дэрду…
В течение всех сорока дней ночью в помещении, где спит мать с ребенком, не тушат огня. Ребенка никогда не оставляют одного в это время, а если мать и выйдет, то всегда оставит кого-нибудь с ним…
В течение сорока дней мать никуда не выходит со двора и не выносит ребенка, никому не показывает его, кроме самых близких лиц, боясь сглаза. Повивальная бабка, специально приглашенная на роды, живет в доме пациентов до положения ребенка в колыбель и наведывается потом до истечения 40 дней. В первые дни с роженицей спят 5-6 женщин. В эти дни постоянно можно слышать рассказы о попытках аджины пробраться к ребенку. В течение 40 дней роженица соблюдает диету, не ест жирного, ест мало мяса, сахара, фруктов, избегает яиц. Пьет чай с молоком, ест кушанья, относящиеся к «холодной» пище, как аталя, хурдо, ун-ош и другие. Особенно строго выдерживается диета в первые дни до положения в колыбель, затем 20 дней менее строгая и, наконец, ослабленная 40 дней. Все сорок дней мать и ребенка окуривают травой исрыком. Первые дни три раза в день. Окуривает доя, шепча такие слова:
Исрык испандом называют;
про вас говорят, что вы для нас;
на беду, вошедшую в дверь,
исрык-щит, говорят.
Бабка зажигает исрык обычно и обводит им вокруг головы и тела матери три раза, поднимает подол ее рубахи и старается, чтобы дым попал между ног, вокруг ребенка обводит также три раза.
Чилля разделяется на малую и большую («кичик чилля», «катта чилля»). Малая чилля равняется первым 20 дням, большая — все 40 дней. В чилле необходимо выделить моменты отмеченные либо специальными обрядами, либо особым торжеством, а именно: 1-й день ребенка, 3-й день — отпадение пуповины. 5-я, 7-я и 9-я ночи — положение в колыбель, конец малой чилли и конец большой чилли.
1-й и 3-й день ребенка
Тотчас после родов доя перевязывает пуповину (кендык) мягкой кисейкой, выковыривает из перевязанного конца пуповины кровь иголкой, присыпает солью и перекладывает ватой. Покончив с родами доя прибирает все в комнате, моется сама, моет ребенка. Роженица обмывается сама после выхода последа. Помощница повивальной бабки или мать роженицы, которая, если жива, всегда присутствует при родах, готовит в это время на кухне аталя. Роженица должна ее поесть. Убрав все, доя начинает мыть ребенка — садится над тахарат-ханой, вытягивает свои ноги в таз. На ноги сажает, придерживая одной рукой ребенка и в таком положении моет, не погружая в воду, а поливая. Сначала моет ребенка мылом. В воду мать кладет деньги (обычно 20 коп. серебром) или кольца. В Ташкенте кладут деньги, в Сайраме в воду ничего не кладут, в Карамурте иногда в первый раз кладут кольцо. Кольцо или деньги повитуха берет себе. Вымыв ребенка мылом, она поливает его густым раствором соли и водой с глиной; последняя берется со стены дома, толчется и заливается водой. Соль и землю кладут в воду, чтобы предохранить ребенка от высыпаний. Искупав ребенка, бабка пеленает его в старые, но чистые тряпки, и кладет справа около матери, накрыв чашваном. В Карамурте и Сайраме на ребенка надевают так называемую ит-куйнак (собачья рубашка: круглая тряпка с вырезом посредине для головы) и запеленывают.
Рот ребенка смазывается коровьим маслом, затем мать дает ребенку грудь. В изголовье роженицы кладется лепешка.
По выходе последа (юлдаш) доя закапывает его с ошик, если родился мальчик, и с куклой, если — девочка, в той же комнате в углу или у порога, выбирая места, где меньше ступают.
В Ташкенте доя, закапывая послед, изображает рвоту; делается это для того, чтобы ребенок меньше отрыгивал. Утрамбовывая землю, она отплевывается три раза и приговаривает:
Не окажись дурным, стань хорошим.
В случае, если дети умирали, или был большой перерыв в них, послед вешается в глиняном кувшине с ошик или куклой на плодовое дерево. В Карамурте делают то же, помещая послед в тыкве с куклой или ошик на плодовом дереве или в хлебном амбаре, выбирая места, менее всего посещаемые людьми. Такое средство считается действительным. В Ташкенте одна повивальная бабка рассказывала, что после того, как она повесила послед на дерево, у женщины начали родиться дети все живые, тогда как прежде умирали один за другим.
В тот же день к знакомым и родственникам посылают «суюнчи» (вестник радости) сообщить о радостном событии. Посланца оделяют подарками. Дают халат, деньги.
Днем приходят женщины с поздравлениями. Каждая приносит сласти (сухие фрукты, сахар), блюдо с пловом, лепешки и сарпа (отрез на рубашку матери, принадлежность детского костюмчика). Уходящую, в свою очередь наделяют лепешками, сластями — нельзя отпустить ее с пустыми руками. В первый день посещают наиболее близкие родственницы. Большинство женщин приходят в следующие дни. Первую неделю вокруг роженицы всегда масса народа, многие остаются ночевать. Чем больше людей, тем меньше опасность от злых духов. На третий день отец ребенка устраивает угощение мужчинам.
Отпадение пуповины
Пуповина отпадает летом на третий день, зимой на пятый. Отпавшую пуповину доя завертывает в тряпку и кладет около матери и ребенка. При положении в колыбель пуповину привязывают внизу (справа) в изголовье колыбели, где она остается до тех пор, пока ребенок не подрастет.
В Ташкенте момент отпадения пуповины ничем не отмечается. На ребенка надевают рубашку с круглым вырезом и снимают ее только в конце 20 дней при купании. Первую рубашку ребенка, называемую «ит-куйнак» или «чилля-куйнак», оставляют для последующих детей и больше не надевают.
В Карамурте в день отпадения пуповины доя моет ребенка (так же, как в первый день: в воду ни денег ни кольца не кладут) надевает на него рубашку, повязывает платок с тремя нашитыми перьями филина (укки), на ручки и ножки навязывает скрученные белую с синей нитки минчак (буквально минчак — бусы), похлопывает ребенка белой к синей тряпками и приговаривает:
Во имя бога милостивого и милосердного!
не моя рука,
рука биби Фатымы, биби Зухры,
рука матери Умай, матери Камбар,
сделай как камень,
сделай как железо,
в отношении молока сделай его старшим братом (?).
Бабка надевает ит-куйнак (первую рубашку) на шею собаке. Здесь строго различается пол: если ит-куйнак с девочки, то надевается на самца, если с мальчика, то на самку. (В Ташкенте ит-куйнак (или чилля-куйнак) надевают на собаку (самку) в случае бесплодия). Надевая приговаривают:
Во имя бога милостивого и милосердного!
да станет благословенным!
пусть мой младенец станет большим!
Вечером бабка мажет ребенка сажей. Некоторые повитухи мажут только пупок, другие — лоб, виски, подбородок, ладони рук, подошвы ног, пупок, шею сзади, под мышками. Мажут со словами:
Во имя бога милостивого и милосердного!
пятно, пятно, пятно!
мазать-то буду я;
затвердеть должно тебе!
Опасные ночи
Самой опасной ночью считается пятая, затем седьмая и девятая. Вокруг роженицы собираются женщины; некоторые не спят всю ночь и не позволяют спать роженице, коротая ночь в разговорах, пении, игре, на дутаре.
Муж в эту ночь никогда не уходит со двора. В одном доме муж собрался идти под вечер по делу. Жена остановила его, напомнив, что сегодня пятая ночь. Он покорно остался дома.
В Ташкенте на пятую ночь впервые мажут ребенку сажей лоб, виски, под подбородком, подошвы ног, ладони рук. В Сарайме только лоб. Некоторые повитухи заменяют смазывание сажей орехами: берут 11 орехов, разбрасывают их на ночь в два угла комнаты, на утро орехи отдают детям. Прежде в Ташкенте разводили ночью на дворе костер, подсыпая в огонь порох.
На седьмую и девятую ночь проделывают то же самое, но далеко не всегда. Особенно опасной считается все же пятая ночь.
Положение в колыбель
Одним из наиболее важных моментов в жизни новорожденного считается положение в колыбель.
После положения в колыбель опасность со стороны злых духов сильно уменьшается.
Незадолго до назначенного дня колыбель покупается отцом. Если ребенок не первенец, то «бешик» (колыбель) переходит к нему от старших детей. Кладут в колыбель, когда ребенку исполнилось 7, 9, 11 или 13 дней, чаще всего на 9-й день.
День выбирается хороший, легкий. В случае если родится первенец и родители жены живы, то теща дарит бешик со всем приданым, и устраивается большой праздник, именуемый «бешик-туй» (праздник колыбели). Часто бывает, что бабушка не может собраться с деньгами, тогда торжество откладывают, ребенка кладут в колыбель обычным порядком; а затем через год-два, иногда и больше устраивается «бешик-туй».
В Ташкенте я видела положение в колыбель.
Было лето. К вечеру все вышли во двор перед домом около айнана (навес перед домом), разостлали одеяло для роженицы, поставили низенький столик, накрыли дастарханом, расположили подносы с сухими фруктами, сахаром, сластями, орехами, наложили лепешек. Все разместились вокруг столика. Маленькие дети бродили, зарились на сласти, исподтишка воровали. Отец был тут же. Доя вынесла из комнаты готовый бешик и поставила слева от роженицы. Взяв совок с углями, наложила в него исрык и окурила мать и ребенка. Сохраняя самое серьезное выражение лица, даже торжественное, она взяла комышинку, накрепила на нее две белых, две синих полоски материи, промаслила, зажгла. Огонь ярко вспыхнул. Обводя огнем вокруг колыбели справа налево, шептала:
Освобождение, освобождение, от беды освобождение!
хозяева пришли, собаки прочь!
Сбросила еле тлеющие тряпки в совок. Немного пепла отделила в горшок колыбели. Повитуха, взяла брусок, положила его поперек и спросила: «шундок» (так) — «ок» (нет), энергично запротестовала бабушка. Бабка тогда кладет брусок вкось. Опять вопрос, опять протест. В третий раз брусок примеривается вдоль колыбели — «а (да)» — соглашается бабушка. Брусок кладется под подушки в изголовье. То же проделывается с осколком зеркала, бритвой, гребнем. Туда же кладут перец, лук, маленькую лепешку из пресного теста, отец самодовольно ухмыляется, мать радуется. Доя берет ребенка, и примерив его три раза, укладывает в колыбель. Умелые руки быстро привязывают младенца к колыбели. Мать дала грудь ребенку. Доя и бабушка осыпали ее сластями. Все бросились подбирать урюк, кишмиш. Особенно старались ребятишки, женщины не отставали.
Повитуха взяла две лепешки и дала их чуть-чуть откусить матери. Ребята их вырвали из рук и, споря и ссорясь, убежали. Скоро вернулись, возвратив лепешки. Их разломали на мелкие кусочки и раздали каждому (сласти и лепешки во время положения в колыбель приносят счастье). Мать и бешик опять осыпали сластями, бросали деньги. Последние повитуха брала себе.
После положения в колыбель, бабка получает материи на рубаху, деньги и отпускается домой. Уходит домой и мать роженицы.
В Сайраме положение в колыбель заканчивается иногда так: доя, положив ребенка, садится верхом на колыбель и, обращаясь к присутствующим говорит: «саты-ал!» (покупай). Каждая дает какую-нибудь мелочь повитухе. Аналогичный обычай существует у казахов Ташкентского уезда — там повитуха садится верхом на колыбель, делая вид, что понукает лошадь, ударяет нагайкой три раза по колыбели. В день положения в колыбель дается имя ребенку. Дает отец, дед, иногда бабушка или кто-нибудь из почтенных лиц.
Близнецов мальчиков всегда называют Хасан и Хусейн, девочек — Фатима и Зухра.
Что касается бешик-туя, то он обставляется всегда очень торжественно. Из дома родителей жены идет процессия (утром) с нарядным бешиком, корзинами с угощением, лепешками, сластями, пирожками разных сортов. Иногда приглашаются специальные сурнайчи (флейтисты). Войдя в дом дочери, все передают дастарханчи. Бешик торжественно вносят во двор две женщины, держа над головой. Бешик осыпают сластями. Кроме угощения и бешика родители матери шьют целое приданое внуку или внучке. Делают подарки, обычно одеждой — дочери и зятю. Доя также получает вознаграждение. Все время идет еда. Одно кушанье сменяет другое. Дастарханчи снуют взад и вперед, раздавая подносы с сухими фруктами, сластями, лепешками. Со своей стороны родители ребенка оделяют отрезами материи бабушку, родственников жены, почетных гостей, бабку. Когда бешуй-туй совпадает с действительным положением в колыбель, то ребенка кладут вечером, когда гости разойдутся и останутся только самые близкие. Ребенка толпе не показывают, опасаясь сглаза.
После положения в колыбель ребенка начинают пудрить землей: берут гляну со стены дома, толкут, завязывают в кисейку и припудривают между ногами, подмышками, шейку. Кроме того смазывают там же бараньим салом. Делается это через день: один день присыпают, на другой мажут, на следующий снова присыпают и т. д.
Конец 20 дней («кичик чилля»)
В Ташкенте и Сайраме ребенка купают второй раз в конце 20 дней. Если мальчик, то его купают на 18-й день, чтоб калым платил меньше, если девочка, то на 20-й, чтоб калым взяла больше. Купает обычно доя. Если последняя почему-либо не придет, то сама мать или кто-нибудь из близких. Моет так же, как и в первый раз: если моет повитуха, то в Ташкенте в воду кладут деньги. В Сайраме вообще денег в воду не опускают. В Карамурте ребенка начинают купать после отпадения пуповины. В конце малой чилли доя похлопывает ребенка белой и синей тряпками. В Сайраме проделывают то же. После двадцати дней опасность потерять ребенка уменьшается. В Ташкенте одна женщина говорила, что «момо-аджина» (т. е. бабушка аджина) после двадцати дней уходит от ребенка и не угрожает ему больше.
Конец 40 дней (чилля)
В Ташкенте и Сайраме этот день ничем не отмечается. В Карамурте напекают 40 лепешек, созывают женщин. Доя разрезает ножом нитки на ручках и ножках ребенка, надетые в день отпадения пуповины, приговаривая:
Во имя бога милостивого и милосердного!
пусть станет желтозубым,
пусть станет седым,
пусть жизнь твоя будет продолжительна,
пусть у тебя будет обильная пища!
После этого нитки заменяются бусами.
После 40 дней и мать и ребенок могут выходить из дому. В течение всех сорока дней отец видит ребенка, и даже требуется, чтобы ребенок спал между отцом и матерью.
Во время сорока дней существует ряд запретов, которые строго выполняются. Так, в Карамурте в первые три дня, до отпадения пуповины, нельзя входить к роженице с мокрыми волосами или шить. В Сайраме роженица не должна говорить кошке «пшт», собаке «кет» до отпадения пуповины. При роженице не упоминают слов: калид, кулуп, ангушвора, чичвора — ключ, замок, наперсток, пирожок формой замкнутого кольца. В Карамурте этих слов не упоминают до конца 40 дней, в Ташкенте и Сайраме — первые дни.
После сорока дней ребенка не оберегают от злых духов, считая, что опасность миновала. Только в тех случаях, когда мать принуждена возвращаться с ребенком в темноту, она мажет ему сажей лоб и старается закрыть его лицо платком.
(А. А. Троицкая — Первые 40 дней ребенка среди оседлого населения Ташкента и Чимкентского уезда. Сб. «В. В. Бартольду», Ташкент, 1927).
Дервишизм и ишаны
Рисалля-и-тирикат
(Наставление, как следует подготовлять себя для вступления в орден дервишей накшбандиа-ахмадиа, присланное из Медины шейхом Хазрет-Миан, Мазгар-Сахибом Мухиддину Ходже-Хаким Ходжа-Ишанову в Ташкенте. Подлинник представляет собою печатный арабский текст на одном листе бумаги, причем рукою шейха написано только имя Мухаммад Мухиддина Ходжи и приложена печать шейха).
Во имя бога, милостивого, милосердного!
Слава богу, сотворившему день и ночь; день для того, чтобы исполнить все дела житейские, а ночь, чтобы произносить имя божие и славословить его, а также возобновлять свои силы отдыхом. Слава богу, который открыл глаза произносящим его имя и дал им возможность видеть то, что ожидает их в будущей загробной жизни. Да ниспошлет бог свое благословение пророку нашему Мухаммаду, первому из произносящих зикр (имя божие), научившему нас богопочитанию, терпеливому, за все славящему господа. Да пребывает благословение всевышнего на потомстве пророка и его сподвижниках, потому что они посвятили свое имущество и свои души на служение богу, а бог обещал им напоить их в раю напитком блаженства. Ниже сего уложены в последовательном порядке все молитвенные упражнения, какие днем и ночью надлежит выполнять каждому, ищущему истины, желающему вступить в орден накшбандиа-ахмандиа. Бог очистил сердца дервишей этого ордена и просветил мир их светом.
Самое главное правило тариката — ни в чем не отступать от завещанного в предании от пророка и неуклонно держаться положений толка «суннитов» (да ниспошлет бог успех их стараниям), а также в точности руководствоваться правилами той из четырех сект, к которой принадлежишь (Мазгаб-Ханафи, Шафии, Молики, Фамбали).
Познать бога, сделаться ему угодным нельзя, не исполняя предписаний шариата, не следуя указаниям пророка и не подчинившись искренно шейхам — проводникам истины, потому что пророк и шейхи служат проводниками между богом и человеком, и у них надо всегда просить помощи.
Для мурида обязательно: в последней трети ночи (сахар) необходимо исполнить «таваджуг» (состоящий из 2-12 ракаатов намаза), когда проснется, но еще не встанет с постели, произнести по десяти раз астафирулла, субхан-алла, альхамдулилля, аллагу акбар (боже, прости мне мои прегрешения, существо твое — идеал чистоты, слава богу! бог велик!). После этого, встав с постели, надо совершить омовение — «тарат» и исполнить намаз «таваджуг», по крайней мере, в два ракаата, а если можно, до 12 ракаатов. После намаза следует приступить к произнесению внутренно зикра, предписанного «пиром» (наставником); слово «алла» (исмизат, имя существа божия) необходимо научиться произносить внутри себя, неслышно для других и так, чтобы повторение этого слова самому произносящему слышалось в месте «кальб», в сердце, на 2 пальца ниже левого соска груди и на два пальца левее. Мысленно произнося имя божие указанным местом, не следует допускать и мысленно сравнивать или уподоблять бога чему-либо существующему в природе, не надо задерживать, или усиливать дыхание, не надо соображаться с биением сердца. Имя божие указанным способом надо непрестанно произносить до тех пор, пока само сердце не приучится совершенно непроизвольно, без ведома человека, постоянно произносить «алла»!
Затем, по указанию «пира», необходимо приступить к упражнению себя в произнесении имени божия другим местом — «рух», которое в теле человека расположено симметрично вышеуказанному месту «кальб», т. е. на 2 пальца ниже и правее правого соска груди. Этим упражнением так же следует довести себя до такого состояния, чтобы и душа человека достигла постоянного произнесения имени божия без воли человека. Далее, последовательным упражнением, необходимо приучить к постоянному и непроизвольному произнесению зикра другие места человеческого организма: «сыр» (на 2 пальца правее соска на линии «кальба» на левой стороне груди) «хафи» (на 2 пальца левее соска на линии «руха», «ахфи» посередине груди, несколько ниже линии грудных сосков; «латифа-и-нафе» (на лбу между бровями посередине) и наконец добиться состояния «латифа-и-калаб» — постоянного непроизвольного произнесения имени божия всем существом человека. Этот зикр называется «сультан-уль-азкар» — царь зикров; по достижении этого состояния все существо мурида проникается мыслью о боге. Необходимо муриду посвящать как можно больше времени произнесению имен божиих, чтобы по возможности скорей сделаться достойным суфийского учения, и каждым из указанных выше мест человеческого тела каждые сутки необходимо произносить имя божие по меньшей мере 1000 раз, а если можно, то до 500 раз: это похвально. Далее с разрешения «пира» следует приступить к «муракаба-и-ахадиад», что обозначает сосредоточение мысли на единстве божием: надо вполне предаться размышлению о том, что сотворивший мир, создавший человека и исполняющий его просьбы, — единый бог, наисовершеннейшее, наивысшее существо.
Когда существо мурида в достаточной мере проникнется сознанием единства божия, с разрешения «пира», следует перейти к «муракаба-и-макат», к сосредоточению мысли на том, что бог наполняет собою вселенную, что он вездесущ, — до тех пор, пока и это свойство божие не перейдет в сознание человека.
Следующая ступень изучения суфийского териката есть «нафи-исбат» (буквально «отрицание и утверждение»). Это собственно есть исповедание ислама: «ля иля-га иль алла, Мухаммад-ур-расуль алла». Задерживая в себе дыхание, надо произносить слово «ля» мысленно так, чтобы чувствовать, что место, которым произносится это слово, перемещается от пупка вверх до лба; произнося «иля-га» надо ощущать перемещение точки произнесения от лба к правому плечу, а произнося мысленно слова «илля-алла», надо ощущать передвижение места, в котором слышится зикр от правого плеча через «рух», — «хафи», «сыр», до «кальба». Приучая себя к исполнению этого религиозного упражнения, необходимо некоторое время мысленно произносить «ля-мауджуда иль-алла» (нет ничего вечного, кроме аллаха), потом несколько времени: «ля-максуда иль-алла» (нет другого предмета желаний, кроме аллаха), потом некоторое время «ля мабуда иль-алла» (нет другого предмета поклонения, кроме аллаха). При этом, разумеется, следует изгнать из головы все мысли, кроме мысли о боге. Во время произнесения «нафи-исбат» не следует двигать или трясти какой-нибудь частью тела, а надо приучать себя в течение трех дней с каждым дыханием мысленно произносить в душе «нафи-исбат», пока человек не почувствует изнеможения. В следующие затем дни следует увеличить число повторений «нафи-исбат», с каждым вздохом произнося «нафи-исбат» 3, 5, 7, 9 и, наконец, 21 раз. Во время произнесения «нафи-исбат» надо при вдыхании воздуха произносить первую часть исповедания: «ля илляга-иль-алла», а при выдыхании — «Мухаммад-расуль-алла». Вот порядок и правила, как произносить зикры, но не следует упускать из виду, что выше указало наименьшее число произнесения разных зикров, а в сутки необходимо произносить никак не менее 1100 «нафи-исбат», по числу имен божиих, известных людям. Все это число произнесений исповедания можно исполнить сразу, или понемногу в разное время дня и ночи, но не следует прямо приступать к произнесению положенного числа «нафи-исбат», а предварительно пройти все зикры, указанные выше, и тогда уже приступать к произнесению «отрицания и утверждения».
Когда человек утвердится в произнесении мысленно «нафи-исбат», следует переходить к изучению «тахлиль» — показания, произнося вслух девять раз «ля илляга иль-алла», а в девятый раз прибавить к этим словам «Мухаммад-ур-расуль-алла». Все это время необходимо представлять себе лицо «пира», связывая свою душу с его душой. Это называется «рабита», сцепление. После каждый 100 раз произнесения тахлиля, необходимо про себя произнести молитву: «о боже, ты предмет моих желаний, все мои усилия направлены к тому, чтобы ты был доволен мною и приблизил меня к себе». Все выше сказанное исполняется до зари, во время, называемое «сахар». Когда появится заря (субх-и-садык), следует приступить к исполнению намаза «бамдод», исполнив тотчас по наступлении зари, или немного спустя, два ракаата намаза (суннат), а потом отправиться в мечеть и там, в предстоянии имама, исполнить два ракаата намаза (фарз). Далее следует произнести 33 раза «Субханалла» (твое существо есть идеал чистоты). 33 раза «альхамдулилля» (слава богу!), 33 раза «аллагу-акбар» (бог велик). 10 раз: «ля илляга иль аллагу, вагдагу, ля шарико ла гу, ва хуа алла кулли шай ин кадыр» (нет бога, кроме аллаха, бог един, у него нет товарищей, он царь всего, в нем нет ничего, кроме хорошего, он всемогущ), потом 7 раз «аллагумма аджирны минаннар» (о боже! спаси меня от ада).
Далее, до рассвета следует произносить зикры, читать Коран, славословия пророку, или мысленно сосредоточиваться (муракабба). Когда взойдет солнце, необходимо исполнить 2-4 ракаата намаза, который называется «шифак» — восход.
Исполнив все вышеуказанное, можно приступить к повседневным занятиям: учить или учиться, торговать или заниматься мастерством, но и эти мирские дела надо делать, соблюдая приличие, т. е. приниматься за дела, с хорошим, чистым намерением, не примешивая лжи, не произнося без нужды клятвы и, занимаясь делом, все время по возможности не забывать о боге.
Когда человек окончит дело, которым был занят, следует совершить «истигфар», т. е. 25 раз повторить просьбу о прощении грехов, произнося «астагфир-улла-галь-арим».
Необходимо всеми силами избегать знакомства с дурными людьми, а дурными следует считать всех тех, кто не уважает «пира», не признает учения ордена и указаний наставника, а следующих его наставлениям, считает своими врагами. Находясь перед «пиром», мурид должен привести себя в такое состояние безволия, безличности и безразличия, как покойник, находящийся в руках омывальщика, и передав волю свою «пиру», делать только то, что он прикажет и не делать того, что он запретил. В присутствии «пира» необходимо держать себя прилично, а когда его нет, произнося зикры, надо иметь перед глазами его лицо, представлять его себе мысленно. Муриду надлежит поститься 3 дня в каждом месяце. Кроме того следует соблюдать пост: каждую неделю 2 дня — понедельник и четверг в месяц руза-хаита (праздника, следующего за постом рамазан), 6 дней поста по выбору, с 1 числа месяца зуль-химда (курбан) до праздника курбан и еще 10-й день месяца ашур. Если мурид захочет еще поработать богу, можно принять за правило всегда 1-й день поститься, а 2-й день вкушать пищу, а еще лучше постоянно поститься через день, подражая в этом обычаю пророка Давида. Подвиг поста имеет громадное влияние на прояснение души человека. Во все время месяца рамазан необходимо как можно больше заниматься богоугодными делами и посвящать больше времени поклонению (ибадат). Если кто проведет месяц рамазан в молитве и благочестии, то весь год пройдет также хорошо, если же в месяц рамазан человек не постарается на пользу своей души, то и весь следующий за рамазаном год он проведет скверно.
После еды, когда солнце дойдет до половины между горизонтом и зенитом, необходимо исполнить намаз «зуха», состоящий из 12 или 8, а в крайнем случае из 4 ракаатов. Раньше поворота солнца к закату (пешик), следует немного поспать (кайлюля-сок): этот сон укрепляет силы и дает возможность ночью предаваться религиозным упражнениям. По наступлении «пешика», необходимо прочесть 4 ракаата молитвы по случаю начала заката солнца и 4 ракаата по случаю наступления «пешика» (суннат), потом 4 ракаата намазана, «фарз» с имамом в мечети и еще 2 ракаата, «суннат». После «пешика» надо прочитать известную часть Корана, вдумываясь в смысл прочитанного. Потом можно приниматься за повседневные занятия, а если нет дела, то следует заняться «зикрами» или другими религиозными упражнениями до наступления намаза «аср». Когда наступает время намаза «аср», следует исполнить 4 ракаата «суннат» и 4 ракаата намаза «фарз» с имамом. После намаза можно вновь приняться за житейские дела, а если нет дела, то посвятить время чтению суфийских книг, вроде «Мактубад и шериф» (соч. имама Раббони), или «Мамакат-и-Сандиа» — сочинение но вопросам суфизма. Эта книга много способствует изучению суфизма, Случается, что человеку, предающемуся религиозным упражнениям, открывается что-нибудь чудесное во сне, или наяву, во время сосредоточения. В таких случаях, если бы мурид и увидел что-нибудь подобное, не следует прекращать «риазата», т. е. религиозных подвигов, направленных к самоусовершенствованию, и что бы ни случилось не следует отступать от «сунната», от указанного пророком…
В начале и в конце дня необходимо исполнять молитвословия: тасбих, тахлиль, тахмид, такбир, истигфар и салават, наблюдая, чтобы без этих молитв не проходили ни утро, ни вечер. Во время, указанное для намаза шам, нужно исполнить три ракаата «фарз» с имамом, 2 ракаата «суннат», а после этого 20, 12 или в крайнем случае 6 ракаатов намаза, «нафль». Далее, до намаза «гуфтан» следует провести время в сосредоточении (муракабба), потом исполнить 4 ракаата «суннат», 4 ракаата «фарз» с имамом, потом вновь 4 ракаата «суннат». Когда наступит время ложиться спать, надо предварительно произнести 33 раза «Субханулла» (только существо — идеал чистоты), 33 раза «Альхамдулилла» (слава богу), 33 раза «Аллагу акбар» (бог велик) и хотя 1 раз «Ля илля-га илля ллага, вагдагу, ля шарика ля гу, ля гуль мульку, ва ля гуль хамд, ва хуа алла кулли шайин кадыр» (нет бога кроме аллаха, бог един, у него нет товарищей, он царь всего, кроме хорошего в нем нет ничего, он всемогущ).
После этого необходимо совершить омовение «таарат». Затем следует лечь в постель, опершись на правую руку, поставленную на локоть, ложиться надо с намерением своевременно встать и совершить «таваджуг» (см. выше). Готовящемуся быть «суфи» необходимо всегда соблюдать себя в чистоте, совершая омовение «таарат» после каждого исполнения естественной надобности: этот таарат много помогает чистоте душевной.
Мюриду надлежит непременно 1 или 2 раза в день поминать всех шейхов, начиная с своего «пира» до Мухаммеда, и потом просить у бога, что надо, ради всех этих людей…
Перед поминанием надо прочесть 1-ю главу Корана, главу «Ихляс» 3 раза, посвятив спасительность этого богоугодного дела («саваб») душам всех поминаемых. Посвящая им этот «саваб» надо сказать: «О боже! приняв от нас, отдай этот «саваб» душе лучшего из всех пророков, ходатаю о прощении наших грехов в день страшного суда, нашего святого пророка Мухаммада (мир ему!) и душам его братьев — всех пророков, близких к богу ангелам, сподвижникам пророка («асхаб») и «тобиин» — (видевшим асхабов в живых), всем святым и в особенности душе ходжа Богаудинна-Накшбанд, будь им доволен бог!» Потом, сложив руки для молитвы, надо произнести: О боже! ради заслуг и в честь нашего пророка Мухаммада, милость божия и мир ему, и первого халифа Абубакр-Сиддыка, да будет им доволен бог, Хазрет Самман-и-Фарси, Харет-Имам Касыма, сына Мухаммада, сына Абубакр-Сиддыка, Хазрет имама Джагфар-и-Садыка, Хазрет Султан Баязиди Бастами, Ходжа Абудь-Хасан-и-Харакони, Ходжа Абу Али Парамоди, Ходжа Абу Юсуф-и-Хамадони, Хазрет-Абд-уль-Халык-и-Гадж-Ливани, Ходжа Ариф-и-Ривгари, Ходжа Махмуд-и-Алджир-Пагнауви, Ходжа Азизан-Али-Рамитани, Ходжа Баба-и-Самоси, Хазрет Саид Амир Куляль, Хазрет Ходжа Багауддин Накшбанд, Хазрет Ходжа Алауддин-и-Аттар-и-Бухари, Хазрет Мауляна Якуб-Чархи, Хазрет Ходжа Убайдуллах и-Ахрар, Хазрет Мауляна Мухаммад-Захид, Хазрет Ходжа Мухаммад Дервин, Хазрет Ходжа-и-Амканаки, Хазрет Ходжа Бакы-билля, Хазрет Муджаддид Альфи Сани Имам-и-Раббани Шей Ахмад-и-фаруки Сархинди, Хазрет Ходжа Мухаммад Маасум, Хазрет Шейх Сайфиддин, Саид Hyp Мухаммад Бадавини, Хазрет Шамсиддин Хабибулла Мирза-и-джаны-джанан-Мазгар-и-Шахид, Хазрет Ша Абу Саид, Хазрет Ша Ахмад Саид, о боже! Тебя прошу, будь милостив к бедному рабу твоему Мухаммаду Мазгари Ахмади и к его искреннему близкому другу Мухаммаду Махаддину Хорже и сделай нас обоих угодными тебе, дай возможность познать тебя и от вышепоименованных святых пошли нам изобилие и пошли нам часть их святости. Сделай нас угодными тебе и приблизь нас к себе. О, многомилостивый боже, всех наставляющий на истинный путь, всем помогающий; да будет милостив бог к нашему пророку, главе всех почитающих бога и к его потомству, к сподвижникам пророка (исхабам), к произносящим зикры, слава богу, господу миров.
Окончено написанное мною бессильным без помощи божией рабом Мухаммад Мазгар Умара Накшбанди, в Медине (Мукаввара). Боже, окажи мне много милости и прощения и в раю дай мне место. Аминь».
Ниже приложена тушью печать Мухаммад Мазгар-аль-Ахмади, 1287.
(Н. Лыкошин — Роль дервишей в мусульманской общине Ташкентских туземцев (приложение 2-е). Сб. материалов для статистики Сыр-Дарьинской обл., Т. VII, 1899, стр. 137).
Молитвенный сеанс ордена Джагрие-Кадрие в Ташкенте
Моление, которое технически называется тесбих (прославление) или зикир (зикры), начинается вслед за окончанием намаза (вечером, например, после намазы-хуфтен). Прозелиты, в числе 10 или 15 человек садятся в круг или кольцо (халькэ) перед кыблэ, причем пир или ишан, под руководством и председательством которого происходит моление, помещается во главе халькэ у самого кыблэ, обратившись к нему спиной.
Остальные прозелиты образуют второй, третий круг, словом, все рассаживаются концентрическими кольцами.
Для удобства и свободы телодвижений, которые составляют важнейшую сторону моления, снимаются чалмы и лишние халаты. На головах остаются только топпы (тюбетейки), у пира или ишана — белая топпы.
Начинается сеанс более или менее стройным и гармоничным пением на разные мотивы следующих стихов:
1) Хасби рабби джалль-алла: защита моя — мой господь, да возвеличится аллах! (повторяется трижды).
2) Мо фи кальби гейралла: кроме бога ничего нет в моем сердце! (трижды).
3) Нухи-наби джаль-алла: Ной пророк — да возвеличится аллах!
4) Энталь-ходи энталь-хакк, лейсал-хода иллялла: ты путеводитель, ты истина, нет путеводителя, кроме бога.
5) Нури Мухаммед сель-алла: свет мой — Мухаммед, да благословит господь! (11 раз повторяется).
6) Ла илога илль-алла: нет божества, кроме аллаха!
Этот последний стих произносится уже гортанными звуками и сопровождается телодвижениями, именно: при звуке ла голова нагибается в левую сторону к сердцу, при слове илога отбрасывается назад, затем к правому плечу и вниз, со словами илль-алла (на илль сильное гортанное ударение) она с силою и яростью преклоняется на левую сторону к сердцу, как бы направляя все упомянутые звуки прямо в сердце…
С такими телодвижениями зикр ла илога иль алла повторяется неисчислимое количество раз в течение четверти часа, иногда и дольше. Этому дикому завыванию аккомпанируют, стоя у халькэ, несколько хафизов (хафиз — тот же Кары, т. е. знающий Коран наизусть), хатыбов или диванэ (сарты говорят дувана) пронзительным пением стихов Корана или аятов. За зикром ла иллога илль алла, продолжительность которого зависит от возглашения его 111 раз, следует произношение зикра: илль алла (кроме бога!), который повторяется 111 раз. Тело при этом нагибается вперед и назад: при слове илль, произносимом всегда с особым ударением, наклоняется вперед, со словом алла приводится в вертикальное положение. Сперва зикр этот произносится медленно и тело нагибается к земле на большой угол, затем произношение учащается, гортанные завывания принимают сокращенный размер и туловище наклоняется все на меньший и меньший угол, сообразуясь в такте с зикром, и наконец движется в вертикальном направлении сверху вниз.
Зикр илль алла сменяется другим славословием: хейй алла хейй — жив аллах, бессмертен! которые так же, как и илль-алла произносятся сперва медленно, с преклонением туловища к земле: затем произношение учащается и телодвижения, в каданс славословию, принимают все более и более вертикальное положение. По мере воодушевления, телодвижения превращаются в подпрыгивание туловища на месте в вертикальном положении. Экстаз увеличивается. Халька суживается, прозелиты схватываются со своих мест, цепляются друг за друга и всей массой движутся по мечети, подпрыгивая и изрыгая зикр хейй алла хейй. Хафизы продолжают между тем, что есть мочи, пронзительно выкрикивать запас аятов.
После более или менее продолжительного движения по мечети, вся группа становится в большой круг перед кыблэ в полоборота и расшатывают туловища сперва справа налево, произнося все тот же зикр, или повторяя первое его слово: т. е. хейй, хейй алла хейй, затем — вперед и назад.
К центру круга выступают наконец несколько диванэ; исступление их возрастает, они начинают дикую восторженную пляску (ракс) под аккомпанемент зикра. Какое-то состояние безумия овладевает всеми их мыслями всею энергией. В беспамятстве они бросаются друг на друга, теребят один другого в религиозном восторге и вообще неистовствуют елико возможно.
(Орден Джагрие получил свое название по тем неистовым крикам, которыми выражаются чувства прозелитов: арабский глагол джагара значит говорить громко, т. е. джагрие означает — говорящий громко. Моление этого ордена также называется джагаром. Орден хуфие резко отличается от джагрие тем, что зикры произносятся скрытно, тайно в сердце, сопровождаясь также телодвижениями. Моление хуфидов происходит следовательно безмолвно).
Наконец, утомленные физически до крайней степени, прозелиты усаживаются в халькэ, окончив танцы и зикр, притихают и погружаются в созерцание, во время которого ишан совершает молитву. За молитвой следует патетическая импровизация хафиза: содержание ее составляют трогательные эпизоды из жизни Мухаммеды-Иустафы, Хуссейна, напоминание о смертности человека, о загробной жизни, аде, огне, геенне и пр. Во время этой проповеди, которую хафиз выкрикивает с возможнейшим напряжением и сопровождает разностороннейшими жестами, слушатели заявляют свое сочувствие криками аи, оооо, хак (правда), ээээ, ой-ой… вой-вой… ба-ба-ба… охн-онх… Многие плачут, рыдают, припадают к земле, бьют себя в грудь кулаками, судорожно передергивают туловищем; диванэ издают гортанные упражнения: ги ххрр, ги ххрр.. или гай, гай…
За импровизацией первого хафиза, представляющей в сущности набор слов, выступает на сцену второй, третий. Затем следует молитва ишана, прерываемая по временам довольно стройными припевами прозелитов: я хейй, я алла: о, бессмертный, о боже! аллагу-экбер — велик бог! или безмолвным текбиром (т. е. произнесением мысленно слов аллагу-экбер и проведением обеими руками по щекам и бороде) или словами: аминь и бисмилляги-ррахмани-ррахим — во имя бога милостивого и милосердного.
После молитвы снова начинается произнесение зикров: 1) ла иллога илль-алла, 2) илль-алла, 3) хейй, хейй алла, хейй, 4) хуа аллагу (он аллах!), сопровождаемое вышеописанными телодвижениями и кривляниями, которые переходят наконец в блуждание по мечети группой и пляску, в которой танцующие размахивают руками в темп завыванию. Утомившись, все садятся в круг, в центре которого расходившийся даванэ вертится с изумительной быстротой… Между тем хафизы продолжают свое дело выкрикивания стихов Корана, а джагри хрипло испускают зикры, поддерживая, т. о. раздирающий душу ансамбль. Дальнейший ход моления представляет повторение в том или другом порядке описанных уже действий: пляски, произнесения зикров стоя или сидя, молитвы ишанов, речей хафизов, пения (иногда мелодичного) молящихся, танцев диванэ и пр.
Сеанс этот заканчивается обыкновенным намазом, происходящим в урочные часы.
(Н. Н. Пантусов — Молитвенный сеанс ордена Джагрие-Кадрие в Ташкенте. Записки западно-сибирского отдела русского географического общества. кн. X, Моск., 1889).
Дервиши-каляндари
Русские ошибочно считают за дервишей исключительно каляндарей, которые составляют лишь особый суфический орден, имеющий некоторые резко бросающиеся в глаза особенности: необычайный костюм, эксцентричность в поведении, громкое пение хором или соло священных стихов на улице или базаре. Основание этого ордена относится к недавнему прошлому, менее двухсот лет назад, и приписывается шейху Сафа, похороненному в Самарканде на дворе общежития каляндарей. Членами этого общества могут состоять все мусульмане суннитского толка, давшие обет строго исполнять устав ордена до тех пор, пока это признано будет нужным настоятелем. Каляндари считают себя последователями Бахауддина Накшабанди, основателя наиболее распространенного в Средней Азии ордена Накшабандия, но в сущности они являются по отношению к нему лишь сектой, своеобразно понявшей смысл его учения в некоторых частях. Главное общежитие каляндарей и главный шейх находятся в Самарканде, а филиальные отделения разбросаны по всему краю и в Бухаре, имеются даже в Кашгаре, Афганистане и Хиве. Шейхи в филиальных отделениях управляются самостоятельно только по отношению к своим мюридам, в вопросах же важных обращаются к самаркандскому шейху, у которого они находятся в подчинении. Должность самаркандского шейха наследственная, а остальные замещаются или по его назначению или по выбору мюридов того отделения, где открылась вакансия. Прием мюридов в общежития, равно как и переход их из одного общежития в другое, не ограничены.
Особенность этого ордена заключается в том, что членами его могут быть только мюриды постоянные или бывшие таковыми, но получившие иршад; для членов же его положен по уставу особый костюм, отдельные части которого служат наружным знаком тех степеней духовного совершенства, которые пройдены данным мюридом. Костюм этот шьется шейхом и выдается им лично в таком порядке: «шайдой» (тюбетейка), «кулях» (конусообразная высокая шапка с меховой выпушкой), «муттако» (жезл), «камар» (пояс), «калисуль» (чашка из скорлупы кокосового ореха), «сайли» (наушники), «санги-капбат» (камень с дырочкой, носимый на поясе) и наконец, «хырка», или «джанда» (халат, сшитый из лоскутов цветных материй, короче обыкновенного, с широкими рукавами по локоть). Каляндари по преимуществу представляют орден нищенствующих, так как в бытность мюридами они не должны располагать ни собственностью, ни даже иметь собственное пропитание, а обязаны жить исключительно подаянием, собирая его в размере, достаточном только для ежедневного пропитания. Располагать собственностью, будучи на низших ступенях суфийства, считается несовместимым с задачами мюрида, обязанного сосредоточиваться исключительно на духовном, избегая всего мирского. Сбор подаяний производится каляндарями по преимуществу толпой человек в пять-восемь, редко в одиночку, на базарах городов и кишлаков, чаще в базарные дни. В летнее время они командируются по пашням и собирают подаяние земледельческими продуктами. Весь сбор поступает затем в распоряжение начальника данного общежития, который и обязан уже кормить всех каляндарей как живущих в общежитии, так и приходящих.
Мюрид, прошедший в течение нескольких лет курс теоретических и практических познаний в «каляндар-хане», и признанный способным для дальнейшего самосовершенствования, получает иршад и по усмотрению остается жить в общине, или выходит из нее. В последнем случае его обыкновенно женят на средства общежития, покупают для него недвижимость, хозяйственный инвентарь и он становится независимым частным человеком, который, поселившись между мирскими людьми, даже сбрасывает с себя все атрибуты каляндаря. Однако, выйдя из каляндар-ханы, он редко порывает с ней связь, являясь всегда своим человеком, готовым служить посредником между ней и своими односельчанами ради пользы воспитавшей его общины.
(Материалы по мусульманству. Вып. I, Ташкент, 1898, стр. 28-30).
Чильтаны
Среди различных народностей Туркестана — таджиков, сартов, узбеков, киргизов, жителей Восточного Туркестана — мне неоднократно приходилось наталкиваться на довольно распространенное и очень любопытное верование в существование таинственного общества особых существ, людей, видимо, обладающих сверхъестественной силой, большим знанием, провидением и скрывающих свое существование от непосвященных. Как показывает самое их название «чильтан», «сорок человек», «сорок святых» их всегда сорок. Число это никогда не изменяется, так как в случае смерти кого-нибудь из них они тотчас же пополняют число, выбирая себе для этого подходящего человека из обыкновенных смертных»… «Хотя они и могут проживать по обычным воззрениям среди обыкновенных людей, но все же тщательно скрывают свою принадлежность к чильтанам и стараются ничем не отличаться при этом от окружающих их непосвященных. Книжное их название обыкновенно «риджаль-аль-байб» — «люди сокровенные».
Относительно похищения чильтанами людей с целью пополнить свое число существуют в разных местах различные воззрения. В некоторых местах Туркестана думают, что чильтаны похищают для этого только младенцев. Матери даже предпринимают некоторые ритуальные предосторожности, обращаются к чильтанам с молитвой и приносят им жертвы, чтобы предохранить своих младенцев (умирающий младенец, если он хорош, отправляется в таком, случае к чильтанам). Но существует наряду с этим и мнение, что чильтаны похищают взрослых людей, видимо, в расцвете сил. Один старик из селения Тарнак Туркестанского участка сообщил мне следующее:
«Был у нас даже такой случай. Много лет назад раз пропал один юноша. Прошло лет семь или восемь после этого, как неожиданно он вернулся и рассказал, что был похищен чильтанами и пропадал все время у них, сделавшись одним из их числа. Ежегодно, или от времени до времени, один из них (чильтанов) умирает и тогда они ищут по земле и похищают кого-нибудь из тех, кто им внушит доверие и нравится.
Их, как видно из самого имени, сорок человек. Помимо этих «чильтан» семь человек, над которыми, еще выше в иерархическом порядке, расположены «се тан» — «три человека», а над последними, стоя выше всех находится «один» «Джак тан». В его руки передана высшая власть и он распоряжается судьбами людей, царей и царств, такою властью снабдил его господь. Когда он умирает, на его место избирается один из трех. По выбытии одного из них, вакансия заполняется одним из семи, а на смену каждого из последних выбирается один из «сорока».
«Миром управляют они», — говорил мне в сел. Мотраун местный казий мулла Наиб, говоря о чильтанах. По его словам, среди них имеются четыре главных. — «кутб» («полюсы»), управляющие четырьмя странами горизонта: востоком — Абдур-Рахим-и Машрики, севером — Абдур-Рашид-и Шимали, западом — Абдуль-Карим-и Магриби и югом — Абдуль-Джалиль-и Джануби.
Это последнее представление, видимо, широко распространено в Туркестане. На ташкентском базаре, в книжных рядах, например, в особенности несколько лет назад, часто можно было встретить эти имена, красиво написанные большими буквами и отлитографированные на отдельных полосах бумаги. Благочестивые люди их покупали, чтобы наклеивать у себя в доме по направлению четырех стран света, дабы иметь постоянную помощь этих четырех могущественных кутбов, ограждающих дом от несчастий.
Очень интересный рассказ, живо рисующий народные представления о том, как протекает жизнь чильтана, проживающего среди людей, мне пришлось слышать в Ташкенте от одного старика штукатура. Этот рассказ настолько характерен, что я позволю себе привести его целиком из моей записи (1922 г.):
«Много значат в этой жизни существование святых людей и благодать («шарофат»), связанная с их присутствием. Есть такие святые люди, что иногда, сидя около огня, возьмут да положат свои ноги в огонь, и те производят впечатление на посторонних, что горят; а потом вынет — и ничего. Вот один такой человек существовал, как юродивый, в селении Занги-ата (в окрестностях Ташкента, верстах в 17 от города по самаркандскому тракту). Он был на вид совершенно необыкновенный — длинные волосы, брови, которые, спускаясь, закрывали глаза, произносил он какие-то непонятные и странные выражения, которые нужно было понимать иносказательно. Ходил в рубище. Однажды мы отправились туда компанией человек в 15-20, чтобы совершить паломничество к нему. Среди нас был один, который относился к этому недоверчиво и сомневался — стоит ли тратить время на посещение какого-то диваны (юродивого, сумасшедшего). Когда мы пришли к Султану (так он назывался), как он примется нас ругать: «Моя собака лучше вас», — говорит… Нам всем стало ясно, что он был настоящий святой и провидец. Он был чильтан — так говорили все. Чильтан — это великое явление. Он (очевидно рассказчиком уже было упущено в этот момент, вероятно под впечатлением некоторых народных верований, то обстоятельство, что «чильтан» представляют собой сорок святых, а не одного) может делать очень многое. Его главное местопребывание около Хазрат-Султана (т. е. у могилы Ходжи Ахмада Ясави в г. Туркестане). Там же где-то находится «один». Он представляется сидящим в уединенном помещении у самой могилы святого (вероятно в «чилля-хона» — подземном помещении для созерцаний) и оттуда управляет миром».
В Ташкенте мне встретился вариант, видимо, книжного происхождения, согласно которому «один» («кутб») находится постоянно там, где расположен «пуп земли» («йирнын кентаки»), т. е. в Мекке. Оттуда он управляет всем миром. «Семь» — «афт тан» обходят кругом весь мир, наблюдая за тем, что делается на свете и затем доносят ему о том, что они видели. Он — высшая инстанция для направления всех дел.
Представление об обходящих весь свет — «семерых», видимо, широко распространено в мусульманском мире, отсюда их название «сайях» — «путешествующие». Считается, что в каждом месяце, в определенные дни они могут быть в той или другой определенной стороне горизонта, и поэтому знающие люди, главным образом, конечно, муллы, тщательно избегают, начиная какое-нибудь дело или отправляясь в путешествие и пр., выходить или приступать к делу, оборотясь лицом в ту сторону горизонта, где в данный момент должны находиться «чильтаны». Как мне объяснили в Ташкенте, это неудобство может быть обойдено тем, что выходят или начинают дело, оборотясь в противоположную от чильтанов сторону, и потом уже, проделав первоначальное движение в этом направлении и доказав тем свое почитание чильтанов, дальше поворачивают в нужную сторону. Идти же в ту сторону, где находятся чильтаны, значило бы идти против, выказывать им свое враждебное или непочтительное намерение, становиться «карши» — противящимся, действующим против. И они тогда могут наказать.
Так как знать это направление очень важно, то имеются особые таблицы, приспособленные для легкого и быстрого отыскания нужной стороны. … Такие таблицы, видимо, широко распространены в мусульманском мире. …
В Матче (самая верхняя часть долины Зарафшана) в селении Обурдан мне пришлось слышать про верование, что чильтаны собираются вместе по ночам. Днем же они пребывают в образе обыкновенных людей и окружающие их не подозревают, кто они. Степени чильтана можно достичь только воздержанием от земных благ, главным образом: отречением от страстей.
В сел. Сурхкят, в той же Матче, мне рассказывали, что чильтаны кроме того являются помощниками Хызру. Самым высшим лицом в их иерархии, «одним» — Джактаном, является бог. Должен сказать, однако, что это единственный случай, когда мне пришлось встретиться с данным определением и притом в глухой деревушке этой заброшенной страны.
В числе отхожих промыслов в бедной Матче, расположенной в глубине гор, где жители принуждены помогать себе теми или другими заработками в равнинах, можно упомянуть, как характерное для некоторых селений ремесло, своего рода специальность — изготовление сластей — «халь огари» или «халь о-фруши». Любопытно, что пирами, т. е. небесными покровителями этих кондитеров («халь-огарь») являются чильтаны, в силу чего веничек, которым сбивается халва, делается из сорока прутьев. Совершенно неожиданную однако репутацию составили себе чильтаны в долине Ях-су (Восточная Бухара). Здесь таджики их называют «чильтан-каракчи», т. е. «воры-чильтаны». В сел. Се-Копа я слышал рассказ о том, что они разгуливают по ночам, похищают скот у людей и отводят его в глухие места, где его режут и им питаются. Тем не менее они и там пользуются репутацией святых. Непосредственно людям они не вредят и для людей невидимы. Если у них кто-нибудь умирает, они похищают мальчика и заменяют им исчезнувшего товарища. Их сорок.
Очень загадочного, по-видимому, происхождения является крайне любопытный и тщательно скрываемый обычай, почему-то называемый «чильтан-базм», т. е. «пляска чильтанов». Насколько мне известно, он наблюдался пока только в Ташкенте и отмечен М. Ф. Гавриловым, любезно поделившимся со мною своими наблюдениями. Обычай этот имеет место среди женщин.
Весною, когда становится уже совершенно тепло и местное население переселилось из города на лето в пригородные сады, то воспользовавшись отсутствием мужей, находящихся по различным делам в городе, женщины уславливаются и собираются вечером в саду, где им никто не может помешать, и устраивают нечто вроде игры в жмурки. Одной из них завязывают глаза и она начинает ловить остальных, держа в руках сделанную из кожи имитацию мужского полового члена. Поймав и обняв одну из женщин, она при помощи этого члена имитирует совокупление с ней.
Число, женщин-участниц теоретически должно быть сорок, но на практике, как доводилось слышать М. Ф. Гаврилову, их часто бывает меньше. Этот странный обычай настолько скрывается и, может быть, так ограничен в своем распространении, что, видимо, далеко не все туземное население Ташкента, мужчины по крайней мере, знают про его существование.
Уже после того как мною была написана и сдана в печать данная статья, мне встретилось предание о происхождении сартов, сообщенное покойным П. А. Комаровым, где говорится, что существующий среди них обычай группового общения между женщинами на почве гомосексуализма имеет репутацию происхождения от дьявола. Иблис (сатана) посоветовал женщинам «собираться вместе на брачные сборища, проще сказать, на радения «чильтан-базм» из сорока женщин и «чиль-духтарон» сорока девиц, принося с собой кожаное подобие фаллоса, при помощи которого также имитируется совокупление.
(А. М. Андреев — Чильтаны в ср.-аз. верованиях. Сб. «В. В. Бартольду», 1927, Ташкент).
Автор-составитель: С. П. Толстов