Под Варварскими Правдами (Leges Barbarorum) разумеют записи судебных обычаев тех варварских народов германского племени, выступление которых на историческую сцену знаменует собою начало средних веков. Эти записи совершались от конца V до IX века включительно. Таковы Правды: Вестготская, Салическая и Бургундская V-го в., Рипуарская VII-го в., Алеманнская, Баварская, Фризская и Саксонская VIII-го в., Правда Турингов IX-го в. и др. (Их латинские названія: Lex Salica, Lex Burgundionum, L. Ripuariorum, L. Alamannorum, L. Bajuvariorum, L. Frisionum, L. Saxonum, L. Angliornm et Werinorum) Одни из них представляют собой впервые сделанные записи, другие носят уже следы более или менее значительной обработки под пером юриста. Последние относятся к позднейшим временам эпохи записей, либо возникли у варварских народов, наиболее подвергшихся римскому влиянию. Так, Бургундская Правда записана одновременно с Салической, но гораздо полнее, стройнее и совершеннее последней, очевидно потому, что бургундцы романизовались ранее франков, благодаря более близкому соседству с очагом романизации — Италией. В составлении Бургундской Правды заметна опытная рука служителей римской церкви, этих главнейших проводников римского влияния.
Записи судебных обычаев возникали под влиянием потребности иметь прочное руководство при судебных процессах. Не писанный обычай хранится человеческой памятью, но надежность этого хранилища весьма сомнительна: по поводу обычая всегда возможен спор между тяжущимися, тогда как писанный закон, сохраняя всегда одну и ту же определенную форму, не поддается пристрастному искажению той или другой стороны. Далее, при отсутствии письменного закона, обычаи чрезвычайно разнообразятся по местностям; в каждой отдельной небольшой местности развиваются свои обычаи, по известной пословице: «что город — то норов», и центральной власти становится трудно действовать, раз она должна соображаться с особенностями обычаев каждой отдельной незначительной местности. Наконец, и это самое важное, неписанный обычай — плохое руководство для действий судьи и плохое обеспечение в случае злоупотреблений с его стороны. Судья, которого назначил король, может не знать местных обычаев, если он не уроженец данной местности; даже в случае сознательного, недобросовестного нарушения этих обычаев его трудно изобличить без ясного письменного текста. В эпоху Правд встречаются уже неоднократно требования королей, чтобы судьи имели при себе книгу законов и руководствовались ею.
Почин в издании письменных законов принадлежал по большей части правительствам, потому что они знакомились с римской образованностью скорее, нежели массы. Народ же приглашался на собрания только для того, чтобы одобрить или отвергнуть составленную правительством книгу законов. Так, лангобардский король Ротари, составив запись лангобардских обычаев, подверг ее на утверждение народа, который ударами копий о щиты выразил свое одобрение. Однако, относительно одной из древнейших Правд — Салической, сохранилось предание, что она составлена выборными из народа. Так, по крайней мере, представляли себе возникновение своего законодательства сами франки, и этот взгляд изложен в предисловии, находящемся в рукописях перед текстом Салической Правды. В этом предисловии рассказывается, как франкский народ, «славный, учрежденный Богом, храбрый на войне, твердый в мирном союзе и мудрый в совете, по своему нраву приверженный к справедливости и сохраняющий благочестие, избрал четырех мужей: Визогаста, Бодогаста, Салигаста, Видогаста; эти выборные в местностях Salchamae, Bodochamae, Widochamae, имели три заседания, на которых и установили Салический закон». Уже по именам как этих выборных, так и местностей, можно видеть, что вышеприведенный раcсказ не более, как легенда, в которую облеклось смутное, уцелевшее в народной памяти предание об участии самого народа посредством выборных сведущих мужей в самом составлении закона. И в самом деле, Салическая Правда более всех других есть непосредственно записанный народный обычай и менее всех других подверглась обработке со стороны образованных юристов. Это самый яркий и живой памятник варварского народного быта, и в нем римское влияние сказалось почти только в латинском языке, на котором он написан. Впрочем, более варварского латинского языка нельзя себе представить.
Lex Salica
Общий характер правд
Салической Правде в наибольшей степени свойственны все характер черты, которые служат необходимыми признаками варварских законодательных памятников. Все эти Правды очень односторонни: это вовсе не полные своды действующих законов, это только судебники, т. е. уставы судопроизводства и уложения о взысканиях. Их цель — установить однообразные формы судебной процедуры и перечислить подробно штрафы за различные вредные деяния. Но, несмотря на такую ограниченность содержания, они очень беспорядочны: отдельные положения закона размещены без ясного плана, какой мы привыкли видеть в законодательных актах нового времени. Нередко об одном и том же говорится в пяти-шести местах и все-таки многое не договаривается. Этот беспорядок происходит не только от времени, наслоившего одни законы на другие, не только вследствие искажения и вставок переписчиков, вдвигавших в записи народных обычаев отрывки из вновь изданных королевских эдиктов, — была другая, более существенная причина такой нестройности законодательства, причина психологическая, а именно: свойство варварского ума, неспособного к отвлеченному мышлению, которое необходимо для того, чтобы из частных отдельных случаев выводить общие положения и эти общие положения соединять в стройную логическую систему. Всякий теперешний закон излагается в виде общей формулы, под которую могут быть подведены отдельные частные случаи. В Варварской же Правде, наоборот, сплошь и рядом мы находим положения, относящиеся к совершенно частному случаю; сделать обобщение всех однородных частных случаев, объединить их в определенную формулу — было не по силам варварскому уму. Примеры этого свойства варварских законов можно найти в приведенных ниже отрывках. Но прежде, чем перейти к ним, следует сказать несколько слов о судоустройстве и судопроизводстве у варваров.
Судоустройство
В древнейшую эпоху, предшествующую описанию Германии, сделанному Цезарем, у германцев, как и у других первобытных народов, не существовало общественного суда, как особого учреждения. Всякий получивший обиду должен был расправляться со своим противником своими силами: частная месть за обиду со стороны обиженного служит единственным возмездием виновному. Эта месть понималась первобытным обществом не только как право, но и как обязанность, и влекла за собою частную войну. Именно, для того, чтобы отомстить, обиженный начинал войну со своим обидчиком. В других случаях частная война возникала между двумя лицами вследствие спора о принадлежности той или другой вещи (по нашему — гражданская тяжба), и здесь она служила средством выяснения, на чьей стороне было право. Победа и служила доказательством права. Позже, с принятием христианства, это воззрение было освящено тою мыслью, что победа даруется Богом, который и дает ее правой стороне. Так частная война получила значение «суда Божия». Варвары упускали из вида, что право, основанное на победе, тем самым основывалось на силе, не говоря уже о случайности, от которой так часто зависит победа. Вполне понятно, как должны были раздирать это юное общество такие вполне законные, бесчисленные кровавые распри между отдельными лицами. В эпоху Правд, однако, право частной войны уже сильно стесняется законом — оно не совсем исчезает и в гораздо более поздние эпохи средних веков, а в виде дуэли существует и до сих пор. Но уже со времени Салической Правды закон стремится придать ей смягченные и определенные формы. Противники не могут уже сражаться, где только встретятся, строить друг другу засады, захватывать врасплох, словом, пользоваться всеми случайностями войны, чтобы повредить друг другу как можно более. Борьба между ними должна теперь происходить открыто, в виду всего общества, и, что особенно важно, противники ставятся в более равные условия, значительно уменьшающие разницу между сильными и слабым, — разницу, которая в прежние времена имела решающее значение. Прежняя война в открытом поле превращается теперь в борьбу сторон на суде, в судебное состязание между обиженным (истец) и обидевшим (ответчик). Но этот суд не развился еще в особое учреждение, подобное тем, какие мы видим в позднейшем обществе. Судебный трибунал у варваров в эпоху Салической Правды — это не что иное, как собрание свободных людей в сотне. Сотнею называлась у германских варваров военная и территориальная единица. В сотенном собрании (mallus) председательствовал выборный сотник (tunginus), а членами его были все свободные люди сотни (ingenui); в качестве заседателей — членов судебного собрания они носили особое название — рахимбурги (rachimburgii). Таково было первоначально устройство суда у всех варваров. Впоследствии с усилением королевской власти, соответствовавшим упадку общественной самодеятельности, главная роль в суде переходит от выбираемого народом сотника к назначенному королем графу (grafio), а вместо всех свободных людей на суд приглашается лишь небольшое число постоянных заседателей (скабинов).
Судопроизводство
Самая судебная деятельность сотенного собрания также не походила на деятельность теперешнего судебного учреждения. Теперешний суд, во-первых, сам заботится о привлечении к ответу виновного в случае вредных для всего общества нарушений закона с его стороны; во-вторых, производит тщательное следствие, чтобы убедиться в том, действительно ли виновен привлеченный к суду. Не так действовало сотенное собрание. Да, лучше сказать, оно и совсем почти не действовало. Во-первых, само оно никого не привлекало к суду: всякое дело возбуждалось не иначе, как потерпевшей стороной, т. е. было, как мы сказали бы теперь, гражданской тяжбой. Все равно, было ли то убийство, грабеж, поджог или спор о праве на какое-нибудь имущество, если потерпевший не вызывал обидчика к суду, преступник мог оставаться вполне безнаказанным. Понятно, почему так было: теперешний суд есть орган государства, посредством которого оно старается препятствовать отдельным лицам совершать поступки, наносящие вред как другим отдельным лицам, так и целому обществу. Инициативу в преследовании вредных лиц берет на себя само государство, действуя посредством суда. Но такой орган может существовать только у высокоразвитого государства, ставящего себе такую высокую цель, как общее благо, и имеющего обширные средства для осуществления этой цели — прежде всего сильную государственную власть. До такого государства было еще очень далеко варварам в эпоху Правд. Варварский суд не защищает отдельных лиц от разного рода злодеяний, предоставляя потерпевшим самим защищаться и расправляться с обидевшим. Только для того, чтобы ограничить те ужасные последствия, которые могла произвести дикая ярость врагов при этой расправе, закон предписывает обиженному вызвать прежде обидчика пред сотенное собрание и расправиться с ним там уже на виду у всех — при публике. Когда обвинитель и обвиняемый стали пред сотенным собранием, оно все-таки продолжает оставаться спокойным зрителем. Оно не производит никакого судебного следствия, не допрашивает обвиняемого, не вызывает свидетелей. Оно ограничивается тем, что предлагает враждебным сторонам вступить в борьбу друг с другом и, подобно хору в античной драме, спокойно созерцает эту борьбу. Борьба же происходила под одною из следующих трех форм: во-первых, поединок истца с ответчиком, т. е. настоящее сражение с оружием в руках, с тою только разницей, что шансы борцов на победу здесь были несколько уравновешены. Второю формой являлась так назыв. ордалия, или испытание посредством горячей воды, раскаленного железа и т. п. По решению рахимбургов один из противников должен был ad hineum ambulare (идти к котелку с кипящей водой) и доказать свое право, опустив в котел руку. Если по истечении известного времени не оказывалось следов обжога, то подвергавшийся ордалии выигрывал процесс. Третьей и наиболее сложной формой было так назыв. соприсяжничество. Оно заключалось в том, что истец или ответчик, по усмотрению суда, должен был привести с собою в суд известное число лиц, определенное для каждого данного случая, которые дали бы вместе с ним присягу в его правоте. Эти присяги были разве немного менее трудным испытанием, чем ордалия. Во-первых, закон требовал строго определенное число соприсяжников для каждого случая, и чем дело было важнее, тем их требовалось больше. Так, обвиняемый в убийстве, по Рипуарскому закону, должен был для своего оправдания привести 72 соприсяжника, которые дали бы присягу в том, что он невиновен. Обязанность быть соприсяжником падала на долю родичей, и, следовательно, такое множество их мог выставить только человек с огромным родством. Одинокий не имел возможности пользоваться этой формой. Во-вторых, очень труден был самый обряд этой присяги: каждый соприсяжник отдельно должен был произносить длинную формулу присяги, не ошибаясь ни в одном слове. Малейшая ошибка вела к потере процесса. Последнее обстоятельство делало исход и этой третьей формы судебного состязания немного менее случайным, чем был исход первых двух. Но, по воззрениям варваров, здесь не было места случаю; в основании всех трех форм лежит все та же наивная уверенность в справедливости «Суда Божия», который действует теперь в этих формах, как прежде действовал в неограниченной частной войне. Исход этого «Суда Божия» и определял, на чьей стороне право. Тогда виноватая сторона подверглась назначенному законом взысканию в пользу правой. Теперь приведем из разных Правд образцы законов, определяющих эти взыскания; мы расположим их в известной системе, хотя, как уже было сказано выше, в самих Правдах нет ничего похожего на какую-нибудь определенную систему.
Взыскания за убийство
Как и всякое другое злодеяние, убийство вызывало возмездие не со стороны государства, а со стороны потерпевшего. Но так как сам потерпевший убийство, разумеется, не мог за себя мстить, то это обязаны были сделать его родичи. Кровь убитого вопияла о мщении до тех пор, пока за смерть не было отплачено смертью. Освящаемая религиозными верованиями месть имела двоякий, чисто практический смысл и для всего общества, и для потерпевших. Первое она охраняла, так как сознание возможности подвергнуться мести должно было иногда сдерживать расходившиеся страсти. У вторых она удовлетворяла чувство справедливости, так как ею восстанавливалось нарушенное убийством равновесие между родами. В самом деле, совершавший убийство не только отнимал жизнь у своей жертвы, но и всему роду его наносили, существенный материальный ущерб, лишая этот род воина защитника и в то же время работника, разделявшего труд родичей на общей родовой земле. Нарушенное равновесие восстановлялось, когда потерпевший потерю род, умертвив убийцу, причинял роду его такую же потерю воина и работника, какой подвергся сам. Эта частная кровавая расправа с течением времени, по мере смягчения нравов, заменяется другою, менее грубою формою удовлетворения чувства справедливости и материального ущерба. Месть заменяется выкупом. Род убийцы входит в соглашение с родом убитого и за определенный платеж выкупает у него жизнь убийцы. Таким образом, материальный вред, нанесенный роду убитого потерей одного из его сочленов, устраняется здесь материальным вознаграждением со стороны рода убийцы. Эта уплата вознаграждения за жизнь убитого и практикуется в эпоху Правд. Вознаграждение за жизнь, цена жизни — называется в них германским словом wergeld. Обычай установил постепенно размеры вергельда, а письменный закон учредил для него постоянные цифры, стеснив произвол, который мог иметь место в спорах о вознаграждении между родами. Тем не менее в Варварских Правдах замечается большое разнообразие в размерах вергельда. Прежде всего эти размеры неодинаковы в различных Правдах. Но и в каждой отдельной Правде они колеблются в зависимости от трех условий: сословного положения, пола и возраста убитого. 1) Сословное положение убитого определяется преимущественно происхождением человека (nativitas; самое слово wera переводится по-латыни как pretium nativitatis, т. е. цена человека по его происхождению); жизнь человека высшего сословия и ценилась дороже. 2) Пол убитого: вергельд женщины был у варваров выше вергельда мужчины. Повышенный вергельд за нее вызван необходимостью тщательнее охранять существо более слабое, не могущее защищаться, как мужчина. Такое объяснение и приводит один из помещаемых ниже законов. Lex Bajuvar. III. 13. 3) Возраст убитого: за убийство ребенка, неспособного оказать сопротивления, платилось дороже, чем за убийство взрослого. Различаясь в цифрах, вергельд везде сохраняет одно и то же значение: это не государственное наказание за преступление, а только частное вознаграждение потерпевшей стороне. Значение вергельда выясняется из следующих взятых из разных Правд статей.
L. Salic. XLI. 1. Кто убьет свободного франка или варвара, живущего под покровительством Салического закона, и будет в этом уличен, пусть уплатит 200 солидов.
2. Если же бросит убитого в колодец, или в воду, или прикроет его ветвями, или иным чем, чтобы скрыть, пусть уплатит 600 солидов.
3. Кто убьет человека, принадлежащего к королевской дружине, или свободную женщину, пусть уплатит 600 солидов.
4. Если же бросит убитую женщину в воду, или в колодец или чем бы то ни было прикроет ее, пусть уплатит 1800 солидов.
5. Кто убьет римлянина, сделавшегося королевским приближенным (conviva regis), и будет уличен в этом, пусть уплатит 300 солидов.
6. Если же убитый римлянин не окажется ни землевладельцем (possessor), ни королевским приближенным, виновный пусть уплатит 100 солидов.
7. Кто убьет римлянина, обязанного господину поземельною повинностью (tributarius), пусть уплатит 63 солида.
8. Кто найдет на перекрестке дорог человека без рук и без ног, брошенного там его врагами, и убьет его и будет уличен, пусть уплатит 100 солидов (безрукий и безногий человек, неспособный ни к труду, ни к войне был менее ценен дли своего рода, чем здоровый. Те враги, которые отрубили ему руки и ноги, отняли у него уже половину жизни, добивший его отнял только остальную, вот почему и вергельд здесь половинный).
9. Кто бросит в колодец свободного человека, который оттуда однако выйдет живым, пусть уплатит 100 солидов.
Sal. XXIV. 1. Кто убьет мальчика до 10 лет и будет в том уличен, пусть уплатит 600 солидов.
Sal. XXXV. 5. В случае, если чей-нибудь раб или лит (полусвободный, близкий к положению раба) убьет свободного человека, пусть сам убийца будет выдан родственникам убитого человека в качестве половины вергельда, и пусть господин раба (или лита) уплатит остальную половину.
6. Кто похитит или убьет чьего-нибудь личного слугу, или кузнеца, или золотых дел мастера, или свинопаса, или виноградаря, или конюха, который седлает лошадь, пусть уплатит 30 солидов (рабы и полусвободные не имеют рода. Поэтому за их преступления отвечает господин. Он же получает их цену в случае их убийства).
Lex Bajuvariorum III. 13.2. В случае, если убита будет женщина, платится за нее вдвое. Так как женщина не может защищаться оружием, поэтому и платится за нее двойное вознаграждение.
Еcли же она, благодаря мужеству души своей, стала бы, защищаясь, сражаться, как и мужчина, в таком случае нет двойного вознаграждения, но за нее платится столько же, сколько за ее братьев.
Ibid., I. 12. Кто убьет епископа, которого поставил король или избрал себе народ, пусть заплатит за него королю, или народу, или же родственникам убитого сообразно с следующим постановлением: пусть будет сделана свинцовая рубашка по росту убитого, и сколько она будет весить, столько золота должен заплатить убийца. Если же у него нет золота, пусть отдаст иные ценности: рабов, землю, имения или иное имущество, пока не уплатит должного. Если же у него нет настолько имущества, пусть отдастся сам с женою и детьми в рабство той церкви, епископа которой он убил, и пребывает в нем до выкупа.
Suxonum XII. 1. Если срубленное кем-либо дерево случайно кого-нибудь задавит, срубивший должен уплатить полный вергельд.
Если у кого из рук выпадет оружие и убьет человека, уронивший должен уплатить вергельд (что вергельд имел характер выкупа, а не наказания, лучше всего видно из того, что он платится и в случаях убийства неосторожного и случайного).
Alamannorum CII. Хозяин собаки, причинившей смерть человеку, обязан уплатить половину вергельда.
Если же родственник погибшего потребует полного вергельда, то в доме его следует запереть все двери, и пусть он входит и выходит через один выход. И пусть на расстоянии девяти футов от его порога будет повешена собака и висит до тех пор, пока не сгниет вся и, сгнивши, не упадет. И кости ее должны лежать там же, а требовавший полного вергельда пусть не входит и не выходит иною дверью.
Если же он выбросит оттуда собаку или войдет в дом иным входом, пусть вернет обратно половину вергельда.
Frision V. О людях, которых можно убить без вергельда. Можно убить без вергельда: бойца-соперника в судебном поединке, противника в сражении, прелюбодея, вора, застигнутого в подкопе, который он старается подвести под чужой дом, поджигателя, который, желая зажечь чей-нибудь дом, держит в руке факел так, что огонь касается крыши или стен дома; того, кто взломает священное здание.
Следующая статья показывает, как распределялся вергельд между родственниками убитого.
Sal. LXII. 1. Если у кого будет убит отец, то половину вергельда. получают сыновья, а другую половину делят между собою ближайшие родственники убитого с отцовской и материнской сторон.
2. Если у убитого нет родственников ни с отцовской, ни с материнской стороны, то эта половина поступает в казну государя (последняя статья показывает, как государство понемногу начинает вмешиваться в дела о вознаграждении за убийство).
Взыскания за увечья
Как возмездием за смерть была смерть убийцы, так за повреждение какого-либо члена тела, не повлекшее за собою однако смерти, было в древнейшее время возмездием повреждение такого же у виновного: у германских народов действовало то же правило, которое так сжато, но ясно выражено в еврейском законодательстве — «око за око, зуб за зуб, рана за рану». Но в эпоху Правд и это возмездие, перестав быть натуральным, заменилось денежным выкупом. Как в случае убийства выкупалась жизнь, так при нанесении увечья выкупалась виновным за определенную плату часть его собственного тела. Варварские Правды и устанавливают подробные прейскуранты на руки, ноги, уши, глаза, носы и прочие части человеческого тела. Размеры цен различны в разных Правдах; в каждой отдельно взятой они увеличиваются и уменьшаются, смотря по важности сделанных повреждений.
Однако сословных различий здесь незаметно, так что, напр., нос королевского дружинника (антрустиона) стоил не дороже носа простого свободного человека и т. д.
Lex Salica XVII. 1. Кто, намереваясь убить другого, промахнется ударом и будет, уличен в покушении, пусть уплатит 63 солида.
2. Кто, намереваясь поразить другого отравленною стрелою, промахнется и будет уличен, пусть уплатить 63 солида.
3. Кто ударит другого по голове, так что обнаружится мозг и выпадут три кости, лежащие поверх самого мозга — пусть уплатит 30 солидов.
4. Кто ранит другого в ребро или живот, так что будет видна рана, доходящая до внутренностей, пусть уплатит 30 солидов и кроме того за лечение 5 солидов.
5. Кто так ударит человека, что кровь будет течь на землю, и будет уличен в этом, пусть уплатит 15 солидов.
6. Свободный, ударивший свободного же палкой не до крови и нанесший до 3-х ударов, пусть уплатит 3 солида, по солиду за каждый нанесенный удар.
7. Если же до крови, пусть уплатит столько же, сколько пришлось бы уплатить при поранении оружием.
9. Кто ударит другого сжатым кулаком (и нанесет 3 удара), пусть уплатит 9 солидов, по три солида за каждый удар.
L. Salic. XXIX. 1. Кто отрубит другому руку или ногу, или вышибет глаз, или отрежет нос, пусть уплатит 100 солидов.
2. Кто отрубит другому большой палец на руке или на ноге, пусть уплатит 50 солидов.
3. Если же не совсем отрубит, так что большой палец повиснет, пусть уплатит 30 солидов.
4. Если отрубит второй палец, которым пускают стрелу, пусть уплатит 35 солидов.
5. За следующие три пальца, если отрубит их зараз все, пусть уплатит 50 солидов.
6. Если отрубит два из них — 35 солидов.
7. За один — 30 солидов.
L. Ripuar. LXVIII. 1. Если кто получит удар в голову или в иной какой-либо член тела, и оттуда выпадет такая кость, которая, будучи брошена на щит с высоты 12 футов, издаст звук, ударивший пусть уплатит 30 солидов.
2. Если сверх того выпадут еще несколько костей, за каждую звучащую прибавляется по 1 солиду.
Взыскания за оскорбления чести
L. Salic. XXX. 1. Кто назовет другого развратным, пусть уплатит 3 солида.
4. Кто обругает другого «лисицей» — пусть уплатит 3 солида.
5. Кто назовет другого прокаженным, пусть уплатит 3 солида.
6. Кто упрекнет другого в том, что он бросил свой щит (разумеется — в сражении), и не будет в состоянии подкрепить упрек доказательством, пусть уплатит 3 солида.
7. Кто назовет другого сутягой или подделывателем грамот и не будет в состоянии подкрепить этого доказательством, пусть уплатит 15 солидов.
Взыскания за нанесение имущественного вреда
В Варварских Правдах законы о вознаграждении за вред, причиненный чужому имуществу, чрезвычайно многочисленны. За утрату, порчу и пользование чужим имуществом без разрешения хозяина, платилось этому последнему вознаграждение по установленной законом таксе, цифры которой значительно превосходят действительную стоимость имущества. Независимо от этого вознаграждения по таксе, взыскиваемого собственно за нарушение чужого права на вещь, сама взятая вещь возвращалась хозяину, или вместо нее уплачивалась ее действительная цена с прибавлением взноса за убытки, понесенные хозяином от потери вещи за все то время, в течение которого он ею не пользовался (протори).
Эти законы о взысканиях за вред имуществу очень важны для историка, потому что они, подробно перечисляя разные виды имуществ, дают ему возможность составить понятие о хозяйственном быте того общества, среди которого возникла Правда. Так, напр., из приведенных ниже законов Салической Правды мы можем видеть, насколько сильно были развиты у франков в ее эпоху различные отрасли хозяйства — скотоводство, в особенности земледелие. Они не только сеют хлеб, но разводят разного рода овощи: репу, горох, бобы, чечевицу. Они занимаются также виноделием. Упоминание о похищении льна с поля дает нам право заключить, что варвары выделывают уже полотняную одежду. Из законов о краже строевого леса видно, что были в употреблении деревянные постройки. Название разного рода рыболовных снастей служит признаком развития рыболовства. Из приведенного закона Алеманнской Правды о краже собак, где так тщательно и подробно перечислены различные виды охотничьих собак и где наложены за них огромные взыскания, видно, как сильно интересовалось общество того времени охотой. В частности можно даже составить себе понятие, на каких зверей охотились.
Lex Salic. XXVII. 1. Кто украдет колокольчик из чужой свинарни и будет уличен, пусть уплатит 15 солидов и кроме того стоимость украденного с проторями.
Если же украдет колокольчик, сняв его с животного, пусть уплатит 3 солида.
3. Кто украдет путы с лошади и будет уличен, пусть уплатит 3 солида и кроме того стоимость украденного с проторями.
4. Если же вследствие этой кражи пропадут самые лошади — должен уплатить их стоимость.
5. Кто с воровским умыслом пустит свой скот на чужую ниву и будет сам там захвачен, пусть уплатит 15 солидов.
6. Кто с воровским умыслом ворвется в чужой сад, пусть уплатит 15 солидов и кроме того стоимость украденного с проторями.
7. Кто с воровским умыслом войдет на репное, бобовое, гороховое или чечевичное поле, пусть уплатит 3 солида.
8. Кто, похитив с чужого поля лен, увезет его на лошади или на телеге, пусть уплатит, 15 солидов и кроме того стоимость украденного с проторями.
9. Если же похитит лишь столько, сколько можно унести на спине, пусть уплатит 3 солида.
10. Кто скосит чужой луг — теряет свой труд.
11. Если же свезет оттуда сено к своему дому и свалит его там — пусть уплатит 45 солидов и т. д.
12. Если же похитит сена лишь столько, сколько может снести на своей спине, пусть уплатит 3 солида.
13. Кто воровским образом соберет виноград в чужом винограднике и будет на этом пойман, пусть уплатит 15 солидов .
14. Если же увезет оттуда виноград к своему дому и выложит его там из повозки, пусть уплатит 45 солидов.
15. Такое же правило следует, соблюдать относительно жатвы.
16. Кто в лесу срубит или сожжет чужие строевые деревья, пусть уплатит 15 солидов.
17. Кто похитит чужой строевой материал, уже обтесанный с одной стороны, пусть уплатит 3 солида.
18. Кто похитит в лесу чужие дрова, пусть уплатит 3 солида.
19. Кто возьмет отмеченное дерево спустя год после того, как на нем была сделана отметка, — в этом нет вины (лесом пользовались все жители селения сообща. Каждому жителю предоставлялось право рубить в общественном лесу известное число деревьев, предварительно отметив их своим знаком. Этот знак и свидетельствовал о принадлежности отмеченного дерева определенному лицу. Он сохранял свою силу, как видно из этой статьи, в течение года).
20. Кто украдет из реки поставленную для ловли угрей сеть, пусть уплатит 45 солидов.
21. Кто украдет невод или верши, пусть уплатит 15 солидов.
22. Кто обокрадет незапертую клеть — пусть уплатит, 15 солидов.
23. Кто обокрадет запертую клеть — 45 солидов (кража со взломом влечет усиленное взыскание).
24. Кто запашет чужое поле без разрешения хозяина — пусть уплатит 15 солидов.
25. Если же сверх того его и засеет — 45 солидов.
26. Кто воспользуется услугами чужого раба без ведома его господина — пусть уплатит 15 солидов.
L. Ripuar. XL. Кто сядет на чужого коня без разрешения хозяина, пусть уплатит 30 солидов.
Lex Alamannor. LXXXII. 1. Кто украдет главную гончую собаку, которая бежит впереди стаи, пусть уплатит 6 солидов. Кто украдет второстепенную — 3 солида.
2. Кто украдет легавую собаку, ведущую за собою человека, которую называют laitihunt, пусть уплатит 12 солидов.
3. Кто убьет хорошую собаку, хватающую вепрей, или медведей, или дикого быка, или корову — 3 солида.
4. Кто убьет выученную собаку, с которою охотятся на зайцев, пусть уплатить 3 солида.
5. Кто убьет стерегущую стадо собаку, которая хватает волка и отнимает из его пасти скот, пусть уплатит 3 солида.
6. Кто убьет собаку, стерегущую двор, — 1 солид.
7. Если кого-нибудь сама собака схватит за платье и тот ударит ее против воли, так что она издохнет, пусть поклянется, что сделал это не нарочно, а только защищаясь, и пусть в возмещение даст щенка, могущего носить ошейник.
Родовые и семейные отношения
Lex Sal. LX. О том, кто хочет исключить себя из родового союза.
1. Желающий исключить себя из родового союза должен явиться в сотенное собрание перед сотником и там переломить над своею головою 3 палки, мерою каждая в локоть, и, бросив обломки на четыре стороны собрания, заявить там, что устраняется от соприсяжничества, наследства и всяких других отношений к родичам.
2. Так что, если после того кто-либо из его родичей будет убит или умрет, он не участвует ни в вергельде, ни в наследстве. Оставшееся после него самого наследство переходит в королевскую казну.
Lex Saxon. VI. 1. Тот, кто женится, обязан уплатить 300 солидов родителям невесты.
2. Если женится без воли родителей невесты, но с ее согласия, пусть уплатит ее родителям 600 солидов.
3. Если же не было согласия ни родителей невесты, ни ее самой, т. е. если она похищена насильно, похитивший обязан уплатить родителям ее 300 солидов, девице самой 240 солидов и кроме того возвратить ее родителям.
Lex Sal. LIX. 1. Если кто умрет, не оставив детей, то, если осталась его мать, она получает наследство.
2. Если нет матери, но остались брат и сестра, они получают наследство.
3. Если и этих не осталось, наследство получает сестра матери. Если же нет сестры матери, то сестра отца.
4. Затем вступают в наследство более отдаленные родственники в порядке их близости.
5. Земля же никоим образом но переходит по наследству к женщине, но должна переходить к мужескому полу (это и есть знаменитый «Салический закон», на который нередко ссылались при решении вопросов о престолонаследии в западноевропейских государствах).
L. Angliorum VI. 1. Наследство после умершего получает сын, а не дочь. Если умерший не имел сына, то к дочери переходят деньги и рабы, земля же к ближайшему родственнику по отцу умершего.
2. К кому перешла но наследству земля, к тому же должно перейти и военное одеяние, т. е. панцирь, и обязанность мстить за ближайшего родственника, и участие в платеже вергельда.
3. Родственники по отцу наследуют землю до пятой степени родства. Если же таковых нег, то дочь получает наследство вполне (т. е. и землю), и только в таком случае наследование земли переходит от копья к прялке.
Имущество
Lex Ripuar. LX. Кто, приобретая от другого имение, или виноградник, или другое какое-нибудь владение, не может получить письменного документа, пусть отправится в назначенное для передачи уплаты место с 6-ю свидетелями, если приобретаемое владение среднего размера, если оно незначительно, то с тремя, если же больших размеров — с двенадцатью и с таким же числом мальчиков. В присутствии их производит уплату и получает владение. Каждому из мальчиков пусть надает пощечин и надерет уши, чтобы впоследствии они были ему свидетелями.
Lex Alamannor. LXXXIV. В случае спора между двумя родовыми союзами о границах их земель, когда представитель одного скажет: «здесь наша граница», а представитель другого, зайдя на другое место, скажет: «здесь наша граница», граф того округа, явившись на спорное место, пусть поставит знаки на границах, указанные как тем, так и другим. И пусть представители обойдут спорный участок земли. И после того, как он будет обойден, пусть выйдут на середину (спорного места) и в присутствии графа поднимут кусок земли, что алеманны называют turffodi, и воткнут ветви с растущих там деревьев в эту землю. Сами тяжущиеся союзы, подняв этой земли в присутствии графа, пусть вручат ее ему. Он же должен положить ее в священное вместилище, запечатать печатью и отдать в верные руки для хранения, впредь до назначенного срока. Затем пусть условятся между собою о сроке судебного поединка двух представителей. Когда эти последние изготовятся к битве, пусть положат в середине эту землю и коснутся ее своими мечами, которыми должны биться, и призовут Бога Творца, чтобы на чьей стороне право, на той была и победа. Потом сразятся. Кто из них победит, выигрывает тяжбу. Противная же сторона, заявлявшая притязания, пусть уплатит 12 солидов, так как оспаривала законную собственность (закон относится к тому времени, когда еще не было частной земельной собственности. Землею владели роды, а не отдельные лица).
Отпуск на волю
L. Ripuar. LVIII. Повелеваем, чтобы всякий рипуарский франк, желающий по римскому обряду отпустить на волю своего раба для спасения ли души (обыкновенный мотив отпуска ни волю в средние века) или за выкуп, в церкви пред пресвитерами, диаконами, при всем клире и народе, передавал отпускаемого в руки епископа с листом пергамента. И епископ должен приказать архидиакону написать ему грамоту по римскому закону, который действует в церкви (один из обрядов отпуска рабов на волю (римский); вольноотпущенный (labularius), по Рипуарскому закону, не становится сразу свободным (ingenuus). Человек слабый, без рода и собственного имущества, он должен поступить под покровительство и защиту или церкви, о чем и говорится в приведенном выше законе, или короля, или прежнего своего господина. Покровительство сильного человека или сильного учреждения и служило охраною в те грубые времена при полном отсутствии того, что мы теперь называем полицией. В пользу покровителя вольноотпущенники обязаны нести определенные повинности; ему же принадлежит и право суда над ними). И тогда сам отпущенный и все его потомство пребывают вольными и состоят под покровительством церкви. И пусть такие вольноотпущенники отдают своей церкви все повинности и труд, которыми обязано это сословие. Никто из вольноотпущенников да не осмелится бросить денарий перед королем (второй обряд, посредством которого раб делался вольноотпущенником, а вольноотпущенник переходил в разряд свободных (ingenui). Эта статья направлена против своевольного совершения обряда самим вольноотпущенником). Если же это сделает, пусть уплатит 200 солидов, и все-таки сам и потомство его остаются вольноотпущенниками и отдают церкви все повинности. И пусть судятся только церковью, которою освобождены.
Взыскания за политические преступления
Lex Ripuar. LXIX. 1. Кто изменит королю, пусть уплатит свой вергельд или будет предан смерти.
L. Alam. XCIII. Кто в войске во время битвы оставит своего соратника сражаться и убежит, а этот последний будет продолжать обороняться, пусть убежавший по возвращении войска из битвы уплатит 160 солидов своему соратнику, который не убежал, но остался и не покидал своих товарищей (даже политическое по нашим понятиям преступление влечет за собою у алеманнов только частное вознаграждение).
Преступления против религии
Приводимые ниже законы показывают, при помощи каких жестоких мер вводились у варваров христианские обычаи: за простое несоблюдение воскресного дня свободный мог быть наказан рабством, а раб подвергнуться отсечению руки.
L. Bajuvar. VI. 1. Если свободный человек займется в воскресенье рабским трудом, например, запряжет волов и поедет с повозкою, теряет правого вола из пары.
2. Если станет в воскресенье ставить тын, косить или собирать сено, жать или собирать жатву, или заниматься иным рабским трудом, следует предостеречь его до двух раз. Если после того не исправится, пусть спина его подвергнется 50 ударам. Если после этого он осмелится еще работать в воскресенье, то конфискуется третья часть его имущества. Но если и тогда не перестанет, пусть теряет свою свободу и будет рабом, так как не хотел в святой день быть свободным.
3. Раб за такое преступление подвергается телесному наказанию. В случае, если не исправится, теряет правую руку, так как следует воспрещать такое дело, которое вызывает гнев Божий и за которое мы наказуемся от Него неурожаем в плодах и терпим скудость.
4. Следует наблюдать, чтобы даже находящийся в воскресенье в пути с повозкою или на судне остановился до понедельника.
5. А если такой не захочет соблюдать повеления Господа, так как Господь сказал: «Не делай никакого рабского труда в святый день, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни вол твой, ни осел, никто из подвластных тебе»… И кто в пути или где бы то ни было не захочет соблюдать этого, пусть уплатит 12 солидов. Если же сделает это более одного раза, подлежит указанному выше наказанию.
L. Saxon. II. 10. Кто устроит засаду человеку, идущему в церковь или из церкви в воскресенье, в праздник Пасхи, Пятидесятницы, Рождества Христова, св. Марии, св. Иоанна Крестителя, св. Петра и св. Мартина, и убьет его — подвергается смертной казни. Если же только устроит засаду, но не убьет, пусть уплатит государственный штраф за остальных сообщников.
Право убежища
Если преступления, где задеты были интересы церкви, карались строже, то с другой стороны церковь смягчала иногда взыскание за другие проступки.
L. Alamannor. III. 1. Если свободный или раб, спасаясь от чьего-нибудь преследования, вбежит в церковные двери, никто да не дерзнет силою вытащить его из церкви или убить внутри церкви. Но оказывая из страха Божия уважение к церкви, пусть преследующий обратится к пресвитеру, пусть попросит выдачи виновного и даст надлежащее удостоверение в том, что простит рабу своему вину его. И тогда пресвитер с миром возвратит раба господину его.
Полицейские постановления
L. Bajuvarior. IX. 13. Кто противозаконно загородит общественную дорогу, по которой проезжает король или герцог, или чью-нибудь подобную дорогу, пусть уплатит 12 солидов и уничтожит загородку. Если желает оправдаться, пусть поклянется с двенадцатью соприсяжниками.
14. Кто противозаконно загородит кому-нибудь дорогу, по которой производится сообщение с соседом, или ту, по которой гоняют стадо, пусть уплатит 6 солидов и откроет ее или пусть поклянется с 6 соприсяжниками.
15. Кто загородит тропинку, ведущую к соседу, пусть уплатит 3 солида или поклянется с 1 соприсяжником.
16. 1. Кто загрязнит или осквернит какою-нибудь нечистотой источник, пусть прежде очистит его, чтобы не осталось никакого следа загрязнения, и пусть уплатит 6 солидов или поклянется с 6 соприсяжниками.
2. Если колодцем пользуются несколько соседей, пусть сами между собою взыскивают штраф с виновного.
3. Виновный же обязан восстановить колодец в прежнем состоянии.
L. Bajuvar. XVIII. 6. 1. Если кто найдет мертвого раба или свободного и из чувства человечности похоронит его, чтобы ему не быть осквернену свиньями или растерзану дикими зверями или собаками, пусть, когда это станет известным, родственники умершего или, если это был раб, господин его уплатят похоронившему 1 солид, если тот пожелает взыскивать. В противном же случае пусть примет награду от Господа, так как написано: «Мертвых погребайте».
Ценность денег
L. Saxonum XIX. 1. Солид бывает двух родов: один заключает в себе две трети, и это есть цена годовалого, т. е. двенадцатимесячного быка, или овцы с ягненком.
2. Другой заключает в себе три трети, и это есть цена шестнадцатимесячного быка.
3. БОльшим солидом уплачиваются всякого рода вознаграждения, кроме вергельдов, которые уплачиваются меньшим (монета едва ли была в большом ходу. Сравнение денежной единицы со скотом показывает, что этот последний заменял еще иногда монету).
Автор: М. Богословский