Сношения германцев с римлянами
Нашими сведениями о древних германцах мы обязаны главным образом римским, и отчасти греческим, писателям. Первое знакомство римлян с германцами начинается в самом конце II-го века до P. X., когда кимвры и тевтоны, угрожая нашествием на Италию, привели в ужас римский сенат и граждан. В половине следующего века, при Цезаре, римляне снова имели столкновение с германцами, которые под предводительством Ариовиста явились в большом количестве в Галлию, заняли там области некоторых галльских племен и угрожали в будущем наводнить всю Галлию и сделаться таким образом ближайшими соседями римского государства. Цезарь не только прогнал Ариовиста за Рейн, но и сам с войском дважды переходил эту реку, отделявшую германцев от кельтов. С этих пор столкновения между римлянами и германцами становятся все более и более частыми, борьба с этим, сначала ничтожным, врагом делается все труднее и труднее, пока, наконец, могущественная римская империя не изнемогает окончательно в этой борьбе.
Степень культуры
Когда римляне впервые познакомились с германцами, эти последние представляли собой народ полудикий, жизненный строй культуры, которого вполне заслуживает название первобытного. Они вели еще кочевой образ жизни, часто и легко меняя места своей оседлости; с земледелием они уже были знакомы, но занимались им мало и жили главным образом охотой и скотоводством, питаясь преимущественно мясом и молоком, а не хлебом; государства, в настоящем смысле, у них но было; не только каждое племя, но и мелкие части племени были самостоятельны и постоянно вели друг с другом войны. Они едва были знакомы с металлами и употребляли для своих орудий и оружия, главным образом, камень, дерево, кость и рога животных. Одевались эти дикари в звериные шкуры, оставлявшие большую часть тела открытой, и жили в наскоро сколоченных избах, которые не жаль было бросить.
Постепенные изменения в быте
Так жили германцы в эпоху первых своих столкновений с римлянами. Но они не остановились на этой низкой ступени развития подобно некоторым племенам Африки или Америки, которые и до сих пор известны у нас под именем дикарей. Напротив, развитие германцев пошло довольно быстро под влиянием благоприятно сложившихся обстоятельств. Что это за обстоятельства, как и в каком направлении они действовали на жизненный строй германцев, — об этом мы подробнее узнаем в дальнейшем изложении; пока заметим только, что все они сводятся, собственно говоря, к двум главным: 1) столкновения, как мирные, так и враждебные, с другими, более образованными народами — сначала с галлами, потом с римлянами; 2) необходимость удовольствоваться определенной, строго ограниченной территорией между морем, Рейном и Дунаем — с востока на германцев напирали народы славянского и финского происхождения. Под влиянием этих условий германцы становятся мало-помалу оседлыми, земледелие получает в их быту все большее и большее значение, мелкие общины сливаются в крупные соединения, появляется более или менее правильно устроенное государство, король объединяет под своей властью не только все племя, но и несколько родственных племен, целый народ; между народами образуются союзы для борьбы с римлянами.
Различия между германскими племенами в культурном отношении
Само собой разумеется, что не все германские племена развивались с одинаковой быстротой. Так, еще Цезарь говорит, что «убии находились в довольно цветущем состоянии, насколько это вообще можно сказать о германцах; они даже несколько образованнее прочих племен, потому что живут возле Рейна; убиев часто посещают купцы, и вследствие близости к галлам нравы у них мягче». Между тем, даже через 150 лет после Цезаря, на крайнем востоке заселенного германцами пространства некоторые племена вели такой образ жизни, что Тацит не знал, следует ли их отнести к германцам, в то время вообще более образованным, или же к сарматам: по его словам, венеты постоянно кочуют по своей гористой и покрытой лесом стране и живут почти исключительно грабежом, как сарматы. «Тем не менее, замечает Тацит, они скорее германцы, чем сарматы, потому что строят дома, имеют щиты и ходят пешком, тогда как настоящие сарматы проводят всю жизнь на коне или в повозке». Совершенными дикарями изображает этот писатель соседей венетов, феннов, которые не имеют ни оружия, ни коней, ни домов. Они питаются травой, одеваются в шкуры и спят на голой земле. Вооружены фенны только стрелами, к которым приделаны, за неимением железа, наконечники из заостренной кости. Женщины наравне с мужчинами выходят на охоту. Единственное убежище их детей от непогоды и диких зверей — шалаш, сплетенный из древесных веток.
Быт хавков
Вообще нужно заметить, что то, что мы будем говорить в настоящей статье о германцах, относится к большинству германских племен, а не ко всем германцам без исключения. Между тем у древних писателей встречаются иногда известия, характеризующие исключительно быт того или другого германского племени и не относящиеся к германцам вообще. Таково, например, сделанное Плинием Старшим описание быта хавков, приморского племени между Эльбой и Эмсом: «два раза в сутки океан заливает их область, так что не знаешь, можно ли причислить эту страну к суше, или ее следует считать морским дном. Жалкое племя, обитающее в этой местности, ютится на немногих возвышенностях или строит свои убогие хижины на особого рода помостах, которые настилаются на сваи, вбитые в дно с таким расчетом, чтобы при самом высоком уровне вода не заливала жилищ. Жители этих свайных построек во время прилива похожи на обитателей корабля, во время отлива — на потерпевших кораблекрушение. Не отходя далеко от своих водяных жилищ, они охотятся за уплывающей в море рыбой. У них нет домашних животных, молоком которых они могли бы питаться подобно своим соседям, нет и диких зверей, за которыми можно было бы охотится, потому что на далекое пространство вокруг их селений нет ни кустика. Из тростника и водяных растений хавки плетут сети, которыми ловят рыбу. Руками собирают они морской ил и, высушивши его больше на ветру, чем на солнце, у потребляют в виде топлива, чтобы готовить себе пищу и отогревать свое окоченевшее от постоянного северного ветра тело. Пьют они исключительно дождевую воду, которую собирают в особого рода ямах, устроенных во дворе за хижиной».
Земледелие и война
Раньше уже было сказано, что, хотя в момент своего первого столкновения с римлянами германцы были уже знакомы с земледелием, но оно еще не имело существенного, первостепенного значения в их быту. Цезарь прямо говорит, что германцы мало занимаются земледелием; о свевах, одном из самых значительных германских народов, он рассказывает, что только половина взрослых мужчин оставалась дома для хозяйства, другая же половина почти постоянно находилась в отсутствии, занимаясь войной и охотой. Почти 70 лет спустя Страбон пишет, что занятия земледелием не мешали германцам сниматься с места поселения с легкостью настоящих кочевников. Даже во времена Тацита, т. е. еще через 70 слишком лет после Страбона, далеко не все германцы занимались земледелием: лучшая часть молодежи оставляла заботы о доме и хозяйстве старикам и женщинам, а сами поступали в дружину какого-нибудь славного вождя. «Награбить побольше добычи, говорит про этих дружинников Тацит, хотя бы с опасностью для жизни, они считают более легким и приятным, чем пахать землю и терпеливо ждать урожая; им даже кажется признаком постыдной лени добывать потом то, что можно добыть кровью». Среди племени хаттов некоторые посвящали себя исключительно войне, занимаясь ею до глубокой старости; у них не было ни семьи, ни дома, ни земельного надела; они жили войной, а в мирное время ходили из двора во двор, где их радушно принимали, угощая чем Бог послал. Даже обыкновенные германцы, особенно из более зажиточных, старались взвалить большую часть земледельческого труда на рабов и женщин, занимаясь больше охотой и войной, а досуги посвящая пьянству и игре в кости.
Способ обработки
Самый способ обработки земли представляется совершенно первобытным. Главным земледельческим орудием древних германцев был деревянный плуг, которым они ковыряли землю, едва поднимая тонкий верхний слой чернозема. Кроме того, страна, доставшаяся на долю германцев в Европе, не отличалась особым плодородием и была большей частью покрыта болотами и девственным дремучим лесом. О величине лесов в Германии того времени можно судить по Герцинскому лесу, который, по словам Цезаря, тянулся от Швейцарии вдоль Дуная; в ширину он простирался на 6 дней скорого пути, в длину можно было идти 2 месяца и не дойти до конца, которого никто не знает. И таких лесов было много; как велики были деревья, растущие в германских лесах, видно из того, что в челноке, выдолбленном в стволе одного дерева (так наз. «однодеревка») помещалось, по свидетельству Плиния, до 30 человек. Описаниями же непроходимых болот северной и северо-западной Германии полны все рассказы о зарейнских походах римских войск. Трудно было обрабатывать такую почву, особенно с такими несовершенными орудиями. Только что распаханная новь, выкорчеванный участок леса, особенно если он был покрыт слоем пепла от сожженных деревьев, которые прежде росли на нем, — давали в первые годы хороший урожай; но потом почва быстро истощалась, тем более, что германцы не умели удобрять ее; как выражается Тацит, «они не спорили с размерами и естественным плодородием земли», т. е. не умели помощью разных искусственных мер извлекать из земли больше, чем она сама давала при весьма малой обработке. Они не устраивали ни садов, ни огородов и не были знакомы с искусственным орошением; сеяли преимущественно овес и ячмень, которые легче других хлебных злаков переносят суровый климат; ржи и пшеницы у них было мало. В виду всего этого германцы сначала каждый год меняли пашню (такая система называется переложной), что не представляло особенных затруднений, потому что земли было вволю. По тем же причинам они легко соблазнялись надеждой переселиться в более плодородные страны, каковы Галлия и северная Италия.
При таком первобытном способе обработки земли каждому германцу, естественно, ее нужно было гораздо больше, чем современному земледельцу любой европейской страны; к тому же и занятие охотой и скотоводством, которым преимущественно жили в то время германцы, требует большего земельного простора, чем земледелие. Поэтому германское племя селилось чрезвычайно широко, захватывая сравнительно громадную область, в которой только середина была занята поселками; вокруг же на значительное пространство тянулся пустырь, который был, конечно, тем больше, чем сильнее и значительнее было поселившееся в данной области племя. Часто случалось (и чем дальше, тем чаще), что германское племя находило область, в которой оно собиралось поселиться, уже занятой; и тогда приходилось или идти дальше, или прогонять прежних жителей страны: так, маркоманны прогнали бойев из Богемии, хамавы и ангриварии прогнали бруктеров. Тацит рассказывает, что эти пришельцы с согласия соседних племен перерезали большую часть бруктеров (причем погибло до 60 тыс. человек), а остальных изгнали и сами заняли их земли. Особенно страдали от этого мелкие племена, имевшие несчастие быть соседями таких могущественных народов, как, например, свевы. Узипеты и тенктеры многие годы выдерживали натиск свевов, которые, по выражению Цезаря, не давали им заниматься земледелием. Наконец, вытесненные из своей области, они 3 года блуждали по разным местам Германии, пока не пришли к Рейну. Здесь они разными правдами и неправдами захватили зарейнскую область галльского племени менапиев, заняли их жилища и провели остальную часть зимы, питаясь их запасами. Но и тут судьба не оставила их в покое: явился Цезарь и потребовал, чтобы они оставили область менапиев, находившихся под покровительством римлян; в ответ на это требование германцы просили Цезаря или оставить их в этой области, уже приобретенной ими силою оружия, или же отвести им какие-нибудь другие земли для поселения; Цезарь обещал их поселить в области убиев, очевидно на пустых землях, принадлежавших этому германскому племени.
Эти пустыри достигали иногда громадных размеров: так, по свидетельству Цезаря, с одной стороны свевской области пустырь тянется на 600 римских миль. Значительная часть этих незаселенных пространств земли была покрыта лесом и служила надежной естественной границей между соседними племенами, значительно затрудняя взаимные набеги и защищая население от внезапных нападений. В эти же леса германцы прятались при приближении опасного неприятеля, который казался им слишком сильным для сражения с ним в открытом поле; так поступили хатты, подвергшиеся внезапному нападению Германика, то же сделали и сигамбры: узнав о том, что Цезарь наводит мост через Рейн, они забрали свое имущество и скрылись в лесах. Свевы в народном собрании постановили оставить селения, жен, детей и все добро упрятать в лесах, а всем способным носить оружие собраться в определенном месте; в другой раз, узнав о приближении римлян, они удалились в отдаленнейший край своей области, в пограничный лес, и там решили ожидать римское войско.
Землевладение
Но особенно важное значение имели такие пустыри для хозяйства. Когда какое-нибудь племя занимало известную область, то прежде всего выбирали для обработки часть земли, обыкновенно лежащую посредине области, сообразно числу рабочих; вслед за тем происходил раздел земли между домохозяевами, причем князья, родовые старейшины, вожди дружин получали больше, чем простые свободные. Остальная земля оставалась не поделенной; это был именно тот пустырь, о котором мы говорили раньше и который широкой полосой окаймлял места оседлости племени. Все это пространство находилось в общем пользовании и состояло из девственного леса, полян, озер, рек и ручьев, а также гор; каждый мог срубить в этом лесу столько деревьев, сколько ему нужно, или же, если у него были лишние рабочие руки, выжечь и выкорчевать известный участок под пашню и пользоваться ею; каждый мог пасти на этих пастбищах свой скот и ловить в этих водах рыбу. Обилие такой общинной земли (Allmende) давало возможность менять по мере надобности места оседлости; из нее же потом нарезали наделы для новых членов общины, для подрастающих сыновей, как только они вступали в брак и обзаводились собственным хозяйством, наконец для чужаков-переселенцев, которых община могла принять в число своих членов. Надел, получаемый каждым свободным германцем от общины не считался его полной собственностью, которую он мог бы завещать, продать или подарить кому угодно; даже в пользовании своим наделом он должен был сообразоваться до известной степени со всей общиной, т. е. пахать и засевать его в одно время со всеми; снявши хлеб, предоставлять свой участок для общего пользования, для пастбища скота всей общины и т. д. Вообще нужно заметить, что понятие частной, личной собственности развивалось у древних германцев, как и у других первобытных народов, чрезвычайно медленно. Сначала полная собственность признавалась только по отношению к движимости: каждый мог распорядиться, как ему вздумается, своим оружием, припасами, земледельческими орудиями, скотом. Потом является уже собственность на дом и двор: при Таците дом, двор и рабов наследует старший сын вместе с правами главы семейства; боевого коня у тенктеров получает тот из сыновей, который проявил наибольшую воинскую доблесть. Но земельным наделом еще никто не может распорядиться по своему личному усмотрению. Завещания древние германцы не знали: после смерти отца естественными наследниками являются непременно сыновья, за их отсутствием братья покойного; если нет братьев, то дядья по отцу и по матери. Представление о том, что земля может быть предметом полной личной собственности, появляется сначала только по отношению к участку нови, которую человек сам своим личным трудом поднял, выкорчевал, вспахал и засеял. Потом уже это понятие личной собственности переносится и на земельный надел, на тот участок принадлежащей общине земли, который каждый получает сначала только во временное пользование. Все это могло произойти только тогда, когда германцы прочно осели на занятых ими местах, когда один и тот же участок в течение многих поколений оставался в пользовании одной и той же семьи, так что члены ее привыкали смотреть на этот надел, как на свой, как на землю, которую покрыли своим трудовым потом отцы, деды и прадеды. Этого не могло быть при Цезаре, когда германское племя чуть не ежегодно меняло места своей оседлости; не было еще и в эпоху Тацита. Прочная оседлость германцев начинается лишь с конца I-го века по P. X., уже после того, как римляне установили твердую границу не только по линии Рейна и Дуная, но и между верховьями этих рек. Таким образом дальнейшее движение германцев на запад и юг было прекращено; с севера естественной границей являлось море, с востока все более и более плотной стеной становились народы славянского, литовского, финского и тюрко-татарского племени. В пределах пространства, очерченного этими границами, свободное передвижение племен становилось с каждым поколением все труднее и труднее вследствие естественного роста населения. Приходилось поневоле оставаться на раз уже занятых местах, заселять постепенно пустырь, окружающий первоначальные места оседлости; приходилось стараться извлечь из земли как можно больше, усерднее заниматься земледелием, выдвигая его на первый план и ограничивая размеры скотоводства, потому что оседлый земледелец может удовольствоваться меньшим количеством земли, чем кочевник-пастух.
Скотоводство
Но все это произошло лишь впоследствии, под влиянием стеснения границ; сначала же, как мы видели, германцы представляются скорее пастушеским, чем земледельческим народом. Цезарь говорит о них, что эти варвары особенно жадны до скота и стараются как можно больше награбить его во время своих набегов. По словам Тацита (писавшего через 150 лет после Цезаря), германцы особенно радуются количеству скота; в этом для них единственный и во всяком случае самый приятный вид богатства. И действительно, в целом ряде жизненных случаев германцы пользуются скотом, как привычным и по-видимому самым удобным для них видом ценности, как мы теперь пользуемся деньгами (вообще, у всех первобытных народов первоначальной меновой единицей, т. е. первоначальной формой денег, был скот): скотом платил древний германец выкуп за свою жену ее родственникам, из скота состоял штраф за разные преступления и даже за убийство (вергельд); своим королям германцы подносят ежегодно в виде почетного подарка известное количество скота и плодов; оброк раба, посаженного на земельный участок, состоит из хлеба, скота и одежды.
Германский скот был тощ и мелок и не мог, конечно, сравниться с откормленными и выхоленными представителями улучшенных пород римского скота. Из различных видов германского скота необходимо прежде всего отметить свиней, которых было великое изобилие: громадные стада этих животных в полудиком состоянии бродили по первобытным лесам Германии, питаясь желудями. Важную роль в германском быту играли также лошади, особенно у тех племен, который жили в северо-западной части страны, плоской и менее заросшей лесом, и у которых поэтому существовала более или менее значительная конница. Впрочем, и лошади у германцев не отличались своей наружностью: они были малорослы, некрасивы и даже не особенно быстры в беге; их единственным достоинством считалась замечательная выносливость.
Охота
Кроме земледелия и скотоводства важным занятием в германском быту была охота. Охота представляла для древних германцев не развлечение, как для нас теперь, а насущную потребность жизни, промысел, один из главных способов добывать себе средства к жизни. Древние писатели решительно свидетельствуют о том, что германцы занимались охотой больше, чем земледелием, особенно вначале: по Цезарю, вся жизнь их проходит в охоте и войне. Охота представляла собой занятие не легкое и сопряженное с немалыми опасностями; вооруженный кое-как, иногда самыми первобытными орудиями, древний германец должен был прибегать на охоте к разного рода хитростям: на крупных зверей, например, туров, он охотился при помощи рва, куда заманивали зверя.
Селения и постройки
Германцы селились обыкновенно или отдельными дворами (хуторами), или целыми деревнями. Но и в последнем случае их деревни не представляли собой сплошного поселка с правильными улицами, где постройки более или менее тесно примыкают друг к другу. Каждый селился в том месте, которое ему почему-нибудь понравилось: один ставил свою избу на берегу ручья, другой на лесной поляне, третий в открытом поле, так что германская деревня представляла собой беспорядочную кучу дворов, разбросанных на обширном пространстве и отделенных друг от друга довольно большими промежутками. Городов в настоящем смысле этого слова у германцев не было, хотя уже очень рано появляются поселки, укрепленные самой природой или руками человеческими. Так, Катуальд, из племени готонов, является к маркоманнам и, склонивши на свою сторону знать, захватывает королевский замок, укрепление, в котором хранилась добыча прежних лет. Германские избы были исключительно деревянные, с соломенной или тростниковой крышей, так как леса было много, а камень, если и попадался, то сравнительно редко, и притом требовал более тщательной обработки; кирпича и черепиц германцы не умели делать. Вообще деревянные постройки более соответствовали всем условиям древнегерманского быта: при постоянных войнах и набегах соседей приходилось часто возобновлять жилища, сожженные или разрушенные врагом; с другой стороны, частая, особенно вначале, перемена мест требовала устройства жилищ легких, кое-как сколоченных на скорую руку, чтобы их не жаль было бросить, или чтобы их можно было взять с собой; и действительно, отправляясь на новые места, германцы часто брали с собой и свои избы: так поступили не только кимвры во II в. до P. X., но даже готы в конце IV в. по P. X. Изба ставилась на четырех столбах на несколько футов над землей, напоминая собой таким образом сказочную «избушку на курьих ножках»; к входной двери или к отверстию, заменяющему собой входную дверь, вела лесенка. Внутри избы на полу был устроен очаг, на котором почти никогда не потухал, огонь; дым, за неимением трубы, расходился по всему помещению, ища себе выхода в закоптелом от сажи отверстии в потолке. Как говорит Тацит, древние германцы «нисколько не заботились о красоте и изяществе своих жилищ; только некоторые места они старательно вымазывают цветной глиной, такой чистой и яркой, что кажется, будто эти места раскрашены». Кроме изб германцы устраивали еще и землянки, на которые сверху наваливали кучи навоза; нижнее отделение такой землянки служило погребом, где хранились припасы, и куда пряталось более ценное имущество на случай внезапного появления неприятеля; в верхнее же отделение они забирались сами на зиму, прячась здесь от стужи и морозов. Во дворе можно было встретить собаку, которая часто сопровождала своего хозяина даже в походе, особенно в тех случаях, когда племя переселялось на новое место. Плиний рассказывает случай, когда при нападении на германский табор все его защитники, даже женщины, были перебиты; остались одни собаки, которые продолжали яростно отстаивать укрепление от врагов.
Пища
Пища древних германцев, естественно, определялась родом их занятий: так как они занимались больше охотой и скотоводством, чем земледелием, то и питались больше мясом и молочными продуктами, чем хлебом, как о том говорит Цезарь. Плиний упоминает уже и овсяный кисель. Овощи также появляются довольно поздно, и то сначала только самые простые: редька, морковь, горох, бобы, чечевица. Садов разводить германцы не умели, а потому, если и ели плоды, так только дикие, например, яблоки. Главную пищу, кроме молочных продуктов (молоко свежее и кислое, сыр, масло), составляло мясо, притом больше мясо диких, чем домашних животных; этими последними германцы пользовались больше для работы и молока. Исключение, конечно, составляли свиньи, мясо которых употреблялось во всевозможных видах: свежее, вареное, копченое и соленое. Впрочем, в пищу шло иногда и мясо других домашних животных, но главным образом только в двух случаях: в виде жертвенного мяса (между прочим ели и конину), и мясо скота, который был убит осенью, чтобы не кормить его всю зиму. В последнем случае только часть мяса съедали свежим, остальное готовили в прок: сушили, солили и коптили. По словам Мэлы, германцы ели и сырое мясо.
Любимым напитком тогда, как и теперь, было пиво; племена, ближайшие к римской границе, знакомы были и с вином. Одобряя простоту и умеренность германской пищи, Тацит не может не сознаться, что гораздо менее воздержными они были относительно питья; по его словам, германцев легче победить вином, чем оружием.
Одежда
Одежда древнего германца в эпоху Цезаря состояла лишь из звериной шкуры, чаще всего из кожи лани; так как эти кожи невелики, то обыкновенно большая часть тела оставалась открытой. При Таците германцы уже были знакомы с более совершенной одеждой: они носили короткий плащ до колен; этот плащ представлял собой четырехугольный кусок шерстяной материи, который обертывал тело через левое плечо, а под правым застегивался пряжкой или же, за неимением пряжки, простой колючкой, древесной иглой. Так как в это время германцы уже умели прясть и ткать, то они пользовались для своей одежды также льняной материей, т. е. холстом; по свидетельству Плиния, они выделывали род парусины, подобно галлам, «и их женщины не знают лучшей одежды». Научившись шить, они стали делать узкие рубашки из холста, также до колен. Одежда женщин мало чем отличалась от мужской, разве только тем, что она чаще всего делалась из льняной материи, расцвеченной иногда пурпуром: у них так же, как и у мужчин, руки, плечи и часть груди оставались открытыми. Впрочем, и в более позднее время шкуры животных не теряют своего важного значения, как материал для одежды, особенно у дальних племен, которые не имеют почти никаких торговых сношений с другими более цивилизованными народами и не могут поэтому ниоткуда получать готовое платье или материи; эти племена подвергают предназначенные для одежды меха весьма тщательной отделке: они выбирают для этого особые породы зверей, меха которых украшают еще шкурками редких животных, обитающих только «в отдаленнейшей части океана», Балтийском море и других неведомых римлянам морях.
Обувь германцев была грубая, из покрытого шерстью куска кожи, чаще же всего они ходили босые.
Так как нет народа, на какой бы низкой ступени развития он ни стоял, который бы не носил украшений, то и у древних германцев, конечно, они были; эти украшения состояли из разнообразных по форме и материалу пряжек, застежек и запястий, цепей, блях, диадем и особенно колец, начиная от маленьких, которые носились на пальцах, и кончая браслетами и большими кольцами, надевавшимися на шею.
Ко всему сказанному необходимо добавить, что древний германец весьма редко появлялся в полном облачении: обыкновенно, как дома, во время отдыха, так и на работе в поле, во время сражений или охоты (особенно летом), он снимал с себя верхнюю одежду, оставляя тело едва прикрытым. Дети же все время ходили на половину или даже совсем голыми.
Оружие
Если платье часто оказывалось лишним, то этого никак нельзя сказать об оружии, в котором всегда могла встретиться надобность, и с которым поэтому древний германец никогда не расставался. Торжественное вручение оружия юноше в присутствии народного собрания означало, что молодой человек признан совершеннолетним и полноправным; и с этих пор он ни на минуту не покидал своего оружия, являясь с ним и в народное собрание и на пир, унося его с собой даже в могилу. Этим свободный германец отличался от раба; и не будь у него оружия, он легко мог в то время господства грубой силы потерять свою свободу. Только у суйонов, во главе которых, не в пример прочим германцам, стоял король с сильной властью, оружие в мирное время находится взаперти под присмотром раба, да и то потому только, что океан защищает это племя от внезапных нападений врагов.
Вооружение древних германцев было грубое, первобытное. Оружие всех видов и форм выделывалось сначала из камня и дерева (отчасти также из кости, рога и зубов животных). Потом только германцы начинают знакомиться с употреблением металла (по Тациту, готины добывали железную руду, у других племен также встречается металлическое оружие), но еще долго деревянное и каменное оружие продолжает существовать наряду с бронзовым и железным: только в эпоху великого переселения народов железо вошло во всеобщее употребление среди германцев, бронзовое же оружие встречается у лангобардов и некоторых других племен еще при Карле Великом.
Разнообразное наступательное оружие, встречающееся у древних германцев, представляет собой всевозможные видоизменения трех основных типов: 1) палица (дубина, молот, каменный топор) для удара; 2) копье и стрелы (дротики, пики); 3) меч (различной длины и формы, а также кинжал, нож и т. п.). Самым распространенным видом палицы была так называемая framea, представляющая собой короткую деревянную рукоятку с наконечником в форме топора или молота из камня, меди или железа; в рукопашном бою framea употреблялась для удара, а перед тем, как сойтись в рукопашную, ее метали в неприятельские ряды; чтобы ее можно было возвратить назад, в этой палице было устроено ушко с продетым в него ремнем, конец которого оставался в руке.
Для обороны служил прежде всего, конечно, щит, который у германцев представлял собой большой четырехугольник, футов 6 длины и 4 — ширины; для того, чтобы сделать щит, плели ивовые прутья и обивали их тонкими досками. На внутренней стороне щита было две ручки для плеча и кисти, кроме того был прикреплен ремень для закидывания щита на спину, когда нет боя, или когда приходится освободить обе руки для удара. Щиты обыкновенно раскрашивались, причем у каждого племени был свой особый цвет: у кимврских всадников, например, были белые щиты, у скандинавов и саксов — красные, у фризов — коричневые. Небольшие и круглые щиты были только у всадников и легковооруженных, да в виде исключения у племени ругиев и лемовиев.
Панцири и особенно шлемы, как кожаные, так и металлические, встречались чрезвычайно редко. Вместо них, впрочем скорее в виде украшения, чем для защиты, германские предводители надевали иногда цельную шкуру, причем головная кожа с ушами и рогами надевалась на голову, заменяя собой таким образом шлем; это придавало воину свирепый и отчасти фантастический вид, наводивший ужас на неприятеля.
Само собой разумеется, что далеко не каждый германец имел полное вооружение: во время войны с Германиком в германском войске только первый ряд с грехом пополам был вооружен длинными копьями (до 16 ф. длины с обоюдоострым бронзовым или железным наконечником от 9-15 дюймов); у остальных же были только стрелы да короткие копья, частью даже без всякого наконечника, а просто с обожженным концом. Обыкновенно всадник вооружен только framea и щитом, пехотинец пращой и метательными дротиками. Более совершенное оружие было в то же время и более ценным и поэтому не всякому доступным. Чаще всего оно приобреталось в виде добычи или подарка: в войске Арминия, например, на многих было вооружение римлян, отнятое у них после известного поражения Вара; вожди дружин и предводители племен часто получали в подарок от других племен вместе с отборными конями и сбруей дорогое оружие; жених дарил родственникам невесты в виде выкупа обыкновенно коня со сбруей, щит с мечом и framea; дружинники получали боевого коня и оружие от своего вождя. Насколько дорого было оружие, можно судить по тому, что еще в Рипуарской Правде (следовательно в VI в.) меч с ножнами ценится в 7 коров, без ножен — в 3, щит с копьем — в 2.