Народное просвещение и школы в Японии
Одной из первых забот императора Мутсу-Гито была забота о просвещении народа.
Еще в 1870 году он образовал особое министерство народного просвещения. Через два года Мутсу-Гито издал манифест, в котором говорилось:
«Мы желали бы, чтобы отныне образование и просвещение так широко распространились в нашей земле, чтобы во всей Японии не нашлось ни одной деревни с безграмотной семьей и ни одной семьи с безграмотными людьми».
Япония стремится теперь к тому, чтобы все были грамотны и образованы. В Японии на каждую сотню жителей приходится семь человек учащихся; у нас же в России на сотню людей приходится только два учащихся.
Япония в просвещении опередила и Англию и Францию; только Североамериканские Соединенные Штаты стоят впереди Японии — там на сто человек приходится двадцать два учащихся.
В Японии учится теперь около четырех миллионов детей.
Образование ребенка начинается в детском саду. Детских садов в Японии множество. Дети посещают их от трех до шести лет.
Затем лет до десяти они обязательно должны посещать начальную школу. Здесь они учатся чтению, письму, арифметике, рукоделию и пению.
Научиться читать в Японии — дело не совсем легкое. Их азбука совсем не похожа на нашу. У нас каждый звук имеет свой особенный знак, то есть букву, у японцев нет букв, а есть сорок семь отдельных знаков для разных слогов. Эти знаки называются «кана».
Чтобы научиться читать, мало запомнить эти знаки, нужно знать еще разные произношения, ударения. Вот почему так трудно выучиться японскому языку, если одно и то же слово сказать с разными ударениями, то по смыслу получатся разные слова.
В школах ученики заучивают слоги «кана» в виде песенки. Вот она: «Ирова нивовету тсиринуру но вакайо дарезо цзуне нараму; у джи но окуйяма кефу койете; азака комемидзе евимо седзу вун».
В переводе на русский язык это означает:
«Исчезает цвет и запах —
Постоянства в мире нет.
Что же может в нашем мире
Постоянным, вечным быть?
Каждый день уходит в вечность,
Каждый день подобен сну;
Он уходит незаметно,
Не оставив в нас тревог».
Замечательно, что японцы обыкновенно читают вслух; при этом они тихо и однообразно напевают те слова, которые прочитывают; это певучее чтение продолжается все время, пока японец держит перед собой книгу.
Научиться писать по-японски очень трудно. Начертания слогов очень похожи друг на друга, легко можно перепутать их. Японцы пишут кисточкой и тушью. Чтобы изобразить знаки, нужна особенная ловкость и сноровка.
Тушь для письма ученики должны приготовлять сами: тушь делается из сажи соснового или елового дерева; она разводится жидким клеем и слегка смачивается душистым маслом. Тушь разводят в каменной чернильнице, обыкновенно сделанной из мрамора. Эти чернильницы часто бывают украшены резьбой. Кисточки, которыми выводятся знаки, приготовляются из шерсти кроликов или кошек; они чрезвычайно тонки, и искусный японский грамотей ухитряется проводить ими тончайшие линии.
Начальные школы в Японии содержатся на счет населения. В настоящее время начальных школ насчитывается тридцать тысяч.
Японская школа ничем по виду не отличается от других японских зданий.
Вот как описывает японскую школу один путешественник, побывавший в ней:
«Пол был весь устлан циновками; все учащиеся были в одних чулках. На полу ровными рядами расположились ученики около низеньких столиков, снабженных всеми необходимыми письменными принадлежностями, то есть прибором для разведения туши, кисточкой, пачками мягкой японской бумаги, линейками и книгами.
В учениках я не заметил и тени растерянности, забитости и страха пред учителем; все были веселы и держали себя так непринужденно и просто, точно были у себя дома.
Постоянных, деревянных стен здесь было всего две, остальные стены, по обыкновению, раздвигались. На стенах висели изображения японских знаменитых людей. Среди этих картин мое внимание остановило на себе изображение одного японца в костюме, какого здесь ныне уже не носят.
Это был Суговоро-Мичизане. Этот знаменитый ученый жил в девятом веке после Рождества Христова. Он известен был своими заботами о просвещении народа. Его изображение помещается теперь во всех японских школах. 25-го числа каждого месяца в честь Мичизане устраиваются школьные праздники и раз в год, именно 25-го июня, в честь его устраивается общий народный праздник.
Шел урок чистописания. Ученики и ученицы тихо водили своими кисточками по бумаге. Все они еще недавно начали учиться в школе, и потому успехи их не были блестящи, но по сверкающим глазенкам всех этих маленьких людей, свободно и живописно расположившихся на корточках, как кому поудобнее, видно было, что они очень увлечены своей работой и из сил выбиваются, чтобы возможно более четко вывести на бумаге какую-нибудь замысловатую букву.
Соседи ежеминутно заглядывали друг другу в тетрадки, горячо спорили из-за какой-нибудь черточки, сравнивали, не сходя с места, свои работы, острили над каким-нибудь неправильно выведенным хвостиком, и порой в классной комнате стоял оживленный смех.
К моему удивлению, однако ж, учитель не только не слетал с места для водворения порядка и прекращения шума, стоявшего в классе, но, напротив, принимал самое деятельное участие в возникающих между учениками спорах и пререканиях. Он смотрел сквозь пальцы на весь этот гам и добродушно затыкал себе уши только тогда, когда становилось уже слишком шумно в классе. Ученики в этих случаях тотчас же умолкали, и я слышал, как по рядам учеников пробегал укоризненный шепот друг к другу.
Заметив мое недоумение, учитель, улыбнувшись, сказал мне, что теперь еще тихо, так как его буйная молодежь несколько стесняется присутствия «гайко-куджи» (иностранца); в обыкновенное же время в школе бывает еще оживленнее.
— Видите ли, — продолжал учитель, — мы стараемся не стеснять свободы детей; пусть каждый из них развивает свои способности; наше дело — только помочь в случае затруднения. Кроме того, — добавил он, — я здесь являюсь только наставником, воспитателем и учителем. Я стараюсь только о том, чтобы всеми возможными средствами вызвать в них любовь к ученью и поставить себя в такие отношения с ними, чтобы они, не стесняясь, открыто обращались ко мне за всяким разъяснением.
— А вам приходится их когда-нибудь наказывать? — спросил я его между прочим.
— Бывает. Но мое наказание состоит только в том, что я заявляю им о своем неудовольствии. Обидеть или не послушать старшего у нас считается большим грехом, и на бедного ребенка просто жалко смотреть: это для него худшее наказание».
Кроме низших начальных школ, в Японии есть еще высшие начальные школы. Здесь учатся только желающие. Эти школы содержат округа. Средние школы можно сравнить с нашими гимназиями. Проучившись в такой школе, ученик поступает на место, или же продолжает свое образование в высших учебных заведениях.
Кроме этих школ, в Японии много особенных школ; так, там есть высшее коммерческое или торговое училище, юридическое, откуда выходят судьи, профессиональное, где получают образование разные мастера; есть школы иностранных языков и многие другие.