О сословиях в древней Японии
По смерти микадо ему наследовал обыкновенно старший сын. Уже одиннадцати лет мальчик считался взрослым человеком. Над ним, как и в каждом семействе, совершалась особая церемония: ему брили волосы и надевали одежду взрослого человека. Это событие праздновали по всему государству. Когда микадо вступал на престол, его рост мерили палочкой из дерева бамбука. Этот бамбук хранили потом в одном из храмов. По смерти микадо бамбук переносили в другой храм и здесь поклонялись ему, как священному предмету.
Если у императора не было детей, то наследник выбирался из четырех семейств императорской крови. Они происходят от младших сыновей прежних императоров.
В этих семействах находили себе мужей и дочери микадо. Когда микадо отрекался от престола, то его место заступал также один из этих родичей. Отрекшийся микадо обыкновенно удалялся в какой-нибудь монастырь, надевал монашеское платье, брил голову и вел монашескую жизнь. С этого времени он носил уже название «тай шотен во», что значит — «его самое возвышенное и священное величество».
Придворные микадо состоят из дворян. Некоторые из них ведут свой род от императора. В Японии называли их раньше «кунгаи».
Император давал им жалованье рисом — этим и жили кунгаи.
К шестнадцатому веку почти все кунгаи стали служилыми людьми; земля же их отошла к князьям или «даймиосам».
Каждый князь был полным господином на своей земле, — не даром их называли тогда царьками.
Но все же по своему происхождению даймиосы были ниже кунгаев. Даймиосы не считались дворянами, их имена не были записаны в великой книге империи.
Если даймиос встретит кунгая в дороге, то он вместе со своей свитой обязан был остановиться и дать дорогу, пока пронесут носилки кунгая. Если даймиос встречал императорского посла или родственника императора, то он должен был выйти из своих носилок и встать на колени. Если же не хотел этого делать, то должен был свернуть на боковую дорогу.
Князья должны были оказывать почтение не только кунгаям, но и повозкам чая для главного князя. Повстречав такие повозки, они должны были останавливаться; их свита обыкновенно снимала шляпы и становилась на колени. Носильщики, неся чай, громко говорили о том, что они несут, и весь простой народ должен был при этом падать на колени.
Народ становился на колени пред даймиосом и всяким знатным лицом. Проходил ли даймиос, или проезжал, или его проносили, особые люди из его свиты выкрикивали: «шитани-про!..» Это значит — «на колени!»
Заслышав такой крик, толпы народа падали ниц. Плохо приходилось тому, кто не исполнял этого! Воины даймиоса готовы были изрубить всякого зазевавшегося, который почему-либо не успел упасть на колени.
Так один даймиос велел разрубить женщину за то, что она не встала на колени, а стояла и смотрела на него.
Даймиосы ездили обыкновенно с большой свитой. Воины этой свиты были кровожадные люди. Случалось, что они убивали человека затем, чтобы только видеть пролитую кровь. Это доставляло им удовольствие. Нужно ли говорить, как плохо приходилось простому народу от этих воинов.
Простым народом в Японии считались: купцы, ремесленники и крестьяне. Крестьяне жили обыкновенно на землях князей; они не были ни рабами ни крепостными; они могли свободно менять свое занятие, могли перейти в высшее сословие. Они могли арендовать землю, прикупать ее, а также закладывать.
Большей частью крестьяне управлялись сами собою. Они сильно бедствовали: поземельный налог был очень велик. Они должны были уплачивать князю, на земле которого жили, половину, а часто даже две трети урожая риса. В четырнадцатом и пятнадцатом веках они отдавали ему даже четыре пятых урожая. Кроме риса, аренда платилась иногда бобами, деньгами же уплачивалась редко.
Ниже крестьян стояли кожевники. Они не считались в Японии за людей. Они не могли прийти к какому бы то ни было японцу, пить и есть с ним; они не могли даже варить пищу на одном огне с другими.
Таковы были сословия древней Японии.
Каждое сословие, в свою очередь, имело много подразделений; так, например: дворяне, или кунгаи, различались по чинам, из них были старшие, более важные, и младшие, менее важные. Князья различались по своему богатству.
В общем же все японцы делились на два класса. Одни имели право носить два меча — «двумечники», иначе «дворцовая свита»; другие не имели такого права; к ним принадлежали: купцы, ремесленники, рабочие.
«Двумечники» не платили ни податей ни аренды; они даже не имели права заниматься торговлей.
Право носить два меча приносило им много выгод. Кроме того, что двумечники не платили никаких податей и налогов, часто они ничего не платили и за квартиру; во время пути они не несли таких издержек, как другие. Так, некоторые сановники ездили совсем даром: все расходы по их поездке должны были уплачивать жители тех селений, через которые они проезжали. Так, в 1861 году через город Иеддо проезжал 19-тилетний первосвященник; при нем было двести пятьдесят человек свиты. Он останавливался в гостиницах, стены которых нарочно для него были оклеены новыми обоями; на полу были постланы новые циновки (ковры из камыша, соломы и тому подобного); за все это платили жители деревень.
Когда первосвященник уезжал из гостиницы, то его слуги рвали обои и портили циновки. Это делалось для того, чтобы никто не мог ими пользоваться.
Люди, не носившие мечей, платили аренду за свои дома, земли и лавки. Дворяне, или кунгаи, ничего не платили за это. Хотя некоторые из них и не носили мечей, все же они не платили никаких податей.
Обычай носить два меча завелся в шестнадцатом столетии. Некоторые господа позволяли носить два меча своим слугам. Слуги пользовались этим правом и всеми выгодами его. Некоторые из них становились очень гордыми, требовательными к другим, и много зла терпел от них простой народ.