Бухарцы исповедуют мусульманскую веру.
Высшим и последним пророком на земле почитается Магомет, а последним откровением Божьим считается священная книга — Коран, которая, кроме догматов религии, заключает в себе и свод законов. Пояснения к этому своду законов собраны в особых книгах Шариата, где подробно разбираются все поступки мусульманина в разных случаях его жизни.
«Мусульманская вера, некогда столь горячая в Бухаре, теперь не более как ханжество и лицемерие» (Реклю. Земля и люди).
В этом древнем «Риме ислама» в настоящее время под строгостью религиозной набожности скрывается масса обмана, насилия, произвола и угнетения. Предрассудки и суеверия царят здесь: колдуны, предсказатели будущего и гадатели пользуются особыми привилегиями и поддержкой всего духовенства, в прямых расчетах которого подольше продержать в темноте и невежестве свою дойную паству.
Не только под страхом Божиим, но и под страхом «палок» и тюрьмы бухарское духовенство «неукоснительно» следит за исполнением тех либо других обычаев, предписаний, обрядов и т.п.
Так, например, один раз в год, обыкновенно осенью или в конце лета, у магометан бывает пост Ураза, который заключается в том, что все правоверные, без различия возраста, в продолжение месяца с восхода до захода солнца не должны ни пить, ни есть, ни курить, а только молиться, всю же ночь после заката солнца они наслаждаются уже вдоволь и награждают себя за дневной пост. За несоблюдение этого поста по закону полагаются тюрьма и палки.
Мужчины у входа в мечеть. Бухара, вторая половина XIX в.
Каждый бухарец должен регулярно ходить на поклонение к гробнице национального святого Бага-Эддина и носить в чалме свой смертный саван.
У гробницы всякого святого выжимается с паломника все, что только можно, а суеверным женщинам, за известную плату «на свечу» святому, дозволяется обвязывать древко (У каждого гроба святого поставлена одна или несколько деревянных жердей с привязанными к концам их конскими хвостами) тесемкой для исполнения их желаний. Есть, например, святые, ходатайствующие перед Богом за бездетных женщин. К ним стекается множество паломниц со всех концов ханства, не исключая и русских женщин.
Но, быть может, к будущему счастью бухарца, по предписанию Корана духовенство не должно рукополагаться, и все духовные должности замещаются по выбору. Таким образом, священник не есть помазанник Божий и духовник своей паствы, а только руководитель обрядовой стороны моления и других служб. Каждый грамотный бухарец имеет право быть избранным на духовную должность и носить название «мулла», т.е. учитель.
Причт при каждой мечети состоит священника-имама, и нечто в роде нашего пономаря — азанчи.
На обязанности имама лежит ежедневное чтение молитв, положенных по церковному уставу, и отправление тех либо других треб. Азанчи ежедневно в половине двенадцатого часа дня и половине шестого вечера входит на минарет, а если его нет, то на крышу мечети и кричит там — азан, т.е. приглашение на молитву. Этот ежедневный крик заменяет собою звон колокола христианских храмов.
Содержание причта, подобно тому как и у нас, лежит на обязанности всего прихода. В кишлаках прихожане снабжают своего имама хлебом, более пуда с души, а в городах деньгами от 20-ти коп. до 3 рублей с головы, смотря по состоянию прихожанина. Кроме того, за свадьбы, похороны, обрезание и т.п. другие требы взимается особая плата. Дележка собранных приношений в обоих случаях производится так: 3/4 имаму и 1/4 азанчи. В пользу последнего также поступают шкурки животных, которых режут к празднику Курбат-Аид в виде жертвы.
Смена причта или одного из них происходит довольно редко и только с согласия прихожан.
Имамы, азанчи и улемамы — лица, изучившие религию более тонко, составляют белое духовенство; подобие же нашего черного духовенства, или монашества, в Бухаре мы встречаем в лице ишанов.
Ишаны не представляют собою ни ордена, ни братства, а за свой собственный страх и риск ведут «благочестивую» жизнь. Одни из ишанов действительно истинные праведники. Они ведут строго благочестивый образ жизни, большую часть года проводят в посте, молитве и странствовании, а приносимое им в дар за их молитву раздают бедным.
Пользуясь огромным влиянием среди своих последователей (мюридов), эти отшельники соединяют мюридов в союзы и артели для общей работы по сооружению мечетей, новых оросительных каналов, мостов и т.п.
Но таких ишанов очень мало. Большинство их остается в мире, имеет тепленькую усадьбу, вступает в брак, не изнуряет себя постом и молитвою выше меры, положенной Кораном и вообще, по внешности, мало чем отличается от прочих обывателей; но зато их напускное благочестие, святость и жизнь «по-божьему» привлекают к ним также не мало мюридов.
Население глубоко верит, что молитвы ишана скорее доходят до небес и приемлются Богом в большей мере, чем молитвы обыкновенного человека. Поэтому, стрясется ли какая беда, заболеет ли кто в семье, совершается ли свадьба, похороны и обрезание, плоха ли торговля и т.п., правоверный тотчас же тянет к своему ишану лучшую лошадь, лучших баранов или другие ценные подарки, предназначаемые якобы на богоугодные дела.
Но хитроумные ишаны уже раньше успели вдолбить в головы своих последователей, что все приносимые дары поступают в полную собственность их наставников, которые по своему усмотрению отдают их бедным, а на деле всегда приумножают ими свое личное имущество. Мюрид же и не подумает проверять действий наставника, так как уверен, что раз дар отнесен, то в этот момент он уже получил ходатайство ишана перед Богом.
С Божьего же благословения все ишаны ведут довольно длинную родословную, чуть ли не от сотворения человека. В то же время ими ведутся и длинные списки определенных дней и мест, когда они посещают учеников и совершают в обществе своих последователей моления. Каждый мюрид к этому сроку старается припасти побольше даров, так как такие моления имеют особую силу. Кроме обычных молений, два раза в год ишан отбывает свое молитвенное стояние, и в это время жатва среди пасомых бывает также весьма обильна. Но случается и невзгода, когда дары поступают вяло и в малых размерах. Тогда ишан идет пешком на проповедь и вербует себе новых мюридов. Остроумные туземцы окрестили этот поход особым названием: «охота за мюридами».
В таких-то руках туземного духовенства находится, читатель, все народное образование страны.
Бухарские низшие школы — мектабе, все без исключения духовные. Они учреждаются при мечетях, строятся на средства жертвователя и в преподавании самое большое внимание уделяют священным книгам. Учителем в мектабах состоит имам или азанчи, а если оба они мало удовлетворяют познаниям учителя, может быть приглашен любой мулла. Кроме них, в школе имеется учитель — даулла, специальный предмет которого обучение детей всем тонкостям мусульманской вежливости и приличия.
Учитель-имам, кроме своего священнического сбора, за свои труды получает особо установленную плату, которую прихожане вносят еженедельно по четвергам (канун праздничного дня — пятницы), либо мясом, рисом, зерном, либо деньгами, а сверх этого, по установившемуся обычаю, родители ученика, прошедшего часть наук, или перешедшего в следующий класс, приносят учителю подарок в виде одежды, куска материи и т.п.
Поступивших в школу учеников учитель рассаживает, конечно, на полу, а сам вооружается небольшой дощечкой или куском жести. В глуши, где трудно раздобыть эти принадлежности, учитель с успехом заменяет их бараньей лопаткой, на которой и пишет первую букву арабского алфавита. Учение начинается с арабского языка, на котором написан Коран (по верованию магометан, в раю говорят по-арабски).
Усвоив все буквы, ученики приступают к складам, а затем переходят к чтению Хавтиака, излагающего часть Корана на арабском языке. Учитель, переменив баранью лопатку на указку, щедро награждаете ею несчастных детей, которые, не понимая ни звука по-арабски, должны читать совершенно механически, не отдавая себе, конечно, ни малейшего отчета в прочитанном, да и сам учитель далеко не всегда может объяснить ученику не только смысл, но и отдельные слова текста. После этого дети переходят к чтению Чар-Китаба.
В этой книге излагаются некоторые законы магометанской религии, особенно случаи, после которых полагается омовение, и написана она на персидском языке с попадающимися и затемняющими смысл арабскими словами. Содержание книги мало соответствует возрасту учащихся и также проходится только механически, так как даже дети таджиков, говорящих на персидском наречии, не способны понимать любой фразы этой книги. Затем следует чтение Ходжа-Хафиз и др. священных книг, и после всякой книги те же плачевные результаты.
Но как бы то ни было, курс чтения формально пройден, и имам приступает к письму, которое, подобно чтению, также сводится к механическому начертанию букв.
Окончившие мектабу дети вступают в жизнь, где все их школьные познания не находят себе практического применения, скоро забываются, и правоверный считается неграмотным.
Лишь те из них, которые продолжают свое учение в высшем учебном заведении, медресе, выносят оттуда все же кое-какие познания.
Медресе — это наши университеты. Они сооружаются и содержатся, подобно мектабам, на счет частной благотворительности.
Так как покровительство наук считается у мусульман не только делом почетным, делающим имя жертвователя популярным на земле, но и делом богоугодным, за которое ожидает его там, на небе, много щедрот и милостей, то каждый более или менее богатый мусульманин при жизни или после смерти завещает часть своего имущества, на доходы которого должны содержаться медресе.
Заведывание такими имуществами возложено на особого управляющего — мутавалия, назначение которого зависит от усмотрения высшей духовной власти. Жертвователь, однако, не лишен права назначить мутавалием завещанного имущества одного из своих родных которые, в свою очередь, передают это заведывание от поколения к поколению.
Каждая медресе имеет свое завещанное движимое и недвижимое имущество, с доходов которого она и содержится.
Если медресе богата, то она имеет обширный двор, обнесенный кирпичным забором; в центре двора стоит мечеть и здание с аудиториями, а вокруг них по забору расположены кельи, в которых живут студенты. Смотря по размерам кельи, в ней живет по два, по три или по нескольку человек.
Каждый студент живет особняком; одевается и кушает на средства, отпускаемые ему в виде стипендии, размеры которой зависят от богатства медресе.
Обыкновенно студенты младших курсов получают от 5 руб. до 15 руб., а студенты старших курсов — от 15 руб. до 35 руб. в год. Таким образом, каждый студент получает квартиру и небольшие средства к жизни. Состоятельные студенты, кроме стипендии, получают деньги из дома и живут более или менее прилично, бедняки же еле влачат свое скудное существование и не брезгают быть прислугой у своих более состоятельных товарищей или брать «на чай» теньгу от проезжающего и осматривающего медресе путешественника.
Выдача стипендий и все хозяйство медресе лежит всецело на обязанности мутавалия, который распоряжается всем почти самостоятельно.
В число студентов может записаться всякий желающей, но непременно окончивший мектабу.
Весь университетский курс разделяется на три класса: низший — адна, средний — аусат и высший — ала.
Студент обязан пробыть на курсе не менее трех лет, но по закону дозволяется пробыть и больше. Этой льготой пользуются не только малоспособные студенты, но и бедняки, которые, в зависимости от размеров получаемой ими стипендии, остаются в университете до 35-45-ти летнего возраста. Но не редки и случаи, когда в медресе встречаешь «вечных студентов» — посвятивших себя до гробовой доски невеселой и трудной студенческой жизни.
Эти «вечные студенты» разделяются на две категории. Одни из них считают мусульманскую науку настолько необъятной, что для постижения истины и всех тонкостей Шариата и Корана мало одной человеческой жизни. Другая категория, к которой можно причислить и лентяев, чувствует себя неподготовленной к самостоятельной практической жизни и, из страха перед голодной смертью, тянет лямку ученика, имея хоть горький, но вполне определенный кусок хлеба и теплый угол.
Экзаменов в медресе нет. Изучив одну книгу, студент приступает к изучению другой и т.д. и тем самым он уже переходит с курса на курс. Окончившие курс медресе обыкновенно, если имеют протекцию, занимают некоторые государственные должности, а не окончившие большей частью делаются писцами у своих более счастливых товарищей или, усовершенствовавшись в чистописании, занимаются перепиской священных книг.
Чтением лекций, которое в сущности сводится к разъяснению той или другой книги, занимается мударис, а если медресе большая, то мударисов несколько. Все мударисы — духовные лица и назначаются государственной властью. Таким образом, мударис является профессором — носителем знаний, а медресе — храмом мусульманской науки.
В средние века Бухара пользовалась в восточном мире громкой славой главного центра мусульманской учености и соперничала даже с Гренадой и Севильей. «Везде на землю свет нисходит свыше, но он подымается из Бухары», — засвидетельствовал сам Магомет, когда был взят на небо. Но это было давно!
В настоящее время мусульманская наука ничуть не подвинулась дальше средних веков и остановилась на мертвой точке. Это весьма понятно, так как у мусульманских профессоров существует убеждение, которое они усиленно проповедуют своим питомцам, что кругом мусульманских наук, преподаваемых в медресе, исчерпывается вся человеческая мудрость.
Искреннее ли это убеждение или особая духовная «мудрость» — остается, конечно, на совести всякого отдельного мудариса!
Занятия студентов сводятся к заучиванию наизусть священных книг, часть которых написана стихами.
Изучение наук в медресе начинается с «Начала науки». Такое название носит краткий мусульманский катехизис, изложенный в форме вопросов и ответов на персидском языке. «Начало науки» должно быть все целиком выучено наизусть. За катехизисом следуют книги на арабском языке, перед чтением которых студенты должны твердо изучить арабскую грамматику. Затем науки разделяются на два отдела: юридический и общеобразовательный.
На юридическом факультет преподается церковное, уголовное и гражданское право, и этот факультет привлекает к себе значительную часть студентов, так как окончившие его имеют доступ к должностям муфтия, агляма и казия.
Общеобразовательный факультет обнимает собою богословие, диалектику и логику, метафизику, астрологию, математику, которая разделяется на два отдела: первый — изучение четырех арифметических действий и второй — изучение той части геометрии, которая полезна в жизни для межевания земли, космографию и географию, к которой почему-то пристегнута медицина. Географические познания студентов весьма оригинальны: так, они думают, что земля есть круглая плоскость, окруженная со всех сторон высокими горами. Над землей — рай, под землей — ад. А за горами живут сказочные чудовища — полу-люди, полу-птицы.
Вот такие-то познания уносят с собой студенты, покидающие медресе, вступающие в жизнь, где они часто становятся вершителями судеб многих десятков и сотен тысяч душ своих соотечественников.