Старинные ковры Средней Азии

Сарыки и салоры

Племя сарык, вытеснившее салоров из обоих оазисов, не имеет собственного производства и все старинные ковры, находящиеся в настоящее время в руках сарыков — салорские; сарыки сами их очень ценят и продают их только за большие деньги. В 1902 г. С.М. Дудин не нашел у сарыков ни единой ткачихи и ни одного ткацкого станка. Возможно, что несколько десятков лет назад среди них ткачихи имелись, но в таком случае они только копировали салорские рисунки и производили невысокого качества ковры. Утверждение Черчилля, будто пендинские ковры отличаются густым ворсом, а по краскам и рисунку не представляют собой ничего выдающегося, либо относится к таким сарыкским коврам, либо вызвано тем, что за такие ковры по недоразумению были признаны некоторые сорта йомудских. Но когда Черчилль говорит далее, что туркменское племя сарык, живущее в Мерве, производит прекрасные ковры, пользуется наемной рабочей силой и покупает шелк уже в крашеном виде, то здесь явная ошибка: сарыки живут в долине Мургаба, а в Мерве их совсем нет.
Салорские орнаменты и рисунки по большей части довольно сильно отличаются от орнамента и рисунков других туркменских племен. Они благороднее, чище по стилю и в них заметно сильное персидское влияние. Материал, краски и техника выше всяких похвал. Часто встречающимися салорскими элементами являются фигура, напоминающая двойной крест (фигура 4), и фигура вроде (фигура 5); далее мы часто встречаемся с разбивкой всего ковра на смежные продолговатые четырехугольники, по середине которых помещаются классические фигуры туркменов, так называемые «гюль», почти совсем сходные с текинскими.

В высшей степени характерна и кайма. Кайма вообще является, по мнению С.М. Дудина, для туркменских ковров весьма важным отличительным признаком. Характерной особенностью салорских ковров является то, что только в них для белых мест обыкновенно применяются бумажные нитки, чего не делает ни одно другое туркменское племя, как утверждает Н.Ф. Бурдуков. Особенно охотно прибегают к этому в Пендинском оазисе, так как там нет шелковичных деревьев, а следовательно и шелка, в салорских же коврах шелк не применяется никогда. Весьма интересный, очень старый салорский палас я видел лет 10 назад у полковника А.В. Верещагина, приобретенный им в 1878 г. у одного салорского хана в Геок-Тепе. На нем было изображено — а это редкое явление — возвращение салоров после аламана. Длинный ряд сильно стилизованных небольших человеческих фигур, привязанных друг к другу за руки, изображал пленных; затем следуют женщины и мужчины со многими верблюдами, овцами, козами и лошадьми; всадники, вооруженные копьями, сопровождают шествие; кроме того, изображены всякие другие животные, как собаки и птицы. Фон был черновато-синий. Все фигуры были вышиты, а не тканы, что, однако, замечалось лишь при внимательном рассмотрении. Такого же рода палас принадлежал в 1905 г. гр. Бобринскому в Петрограде и, наконец, третий, на котором, правда, только были изображены несколько рядов верблюдов — кн. Тенишеву.
Вечные войны и распри между туркменскими племенами были причиной их постоянных передвижений и переселений. Вполне естественно, что мы почти ничего не знаем об этих событиях, разыгрывавшихся в крае, который до недавнего времени был совершенно закрыт для европейцев, да и вряд ли нам когда-либо удастся разобраться в этой исторической путанице.
В 1884 г. П.М. Лессар, объездивший Мерв, Пендэ, Иолатан и пр., сделал в Императорском Географическом Обществе сообщение о «Юго-Западной Туркмении, стране сарыков и салоров»; оттуда мы и почерпаем нижеследующие данные.
Прямым последствием взятия Мерва и принятия жителей его в русское подданство было возникновение сношений с жившими между Мервом и Афганистаном туркменами, в частности с «сарыками» и «салорами», убедившимися в невозможности дальнейшего сопротивления. К тому же торжества коронации Императора Александра III произвели такое потрясающее впечатление на присутствовавших туркменских ханов, что им удалось убедить большую часть соплеменников в бесцельности продолжения враждебных действий. Тем не менее, полное успокоение еще не наступило и некоторые племена легко увлекали за собой колеблющуюся еще часть населения при малейшем удачном аламане. Туркмены не забыли своих успехов в вековой борьбе с считавшимися непобедимыми Персией и Хивой, и брожение стало усиливаться. Летом 1883 г. повсеместно предпринимались аламаны и даже Мервский оазис находился в состоянии полной анархии. До 1884 г., когда был покорен Ахал-Текинский оазис, русским почти не приходилось сталкиваться с сарыками. Набегов на русские владения это племя не могло водить, как за дальностью расстояния, так и ввиду враждебных отношений с мервскими туркменами, землями которых им для этого приходилось проходить. С утверждением в Мерве русского владычества обстоятельства сразу изменились, так как сарыки оказались в непосредственном соседстве с русской территорией.
Кроме того, между оазисом Иолатан и Мервом существовала тесная связь. Около 1787 г., после разгрома Мерва бухарским эмиром Маассумом и увода жителей в Бухару, Мешхед и Герат, земли по Мургабу около Бай-рам-али-кала были заняты племенем сарык. Здесь они оставались до конца 1850-х гг., производя отсюда по всем направлениям разбойничьи набеги и аламаны, причем не щадили и своих родичей других туркменских племен. Хива, постоянно враждовавшая с салорами и текинцами, понесла в 1855 г. такое решительное поражение от живших близ старого Серакса текинцев, что всем, жившим в Сераксе и Мерве, хивинцам пришлось спасаться бегством. Однако, так как в это же время персы сильно потеснили текинцев, они покинули Серакс и постепенно проникли в Мервский оазис, откуда, после двухлетней ожесточенной борьбы, вытеснили сарыков к Пендэ. Из последнего сарыки вытеснили сидевших там салоров, часть которых вернула себе Иолатан в 1867 г. Взятие нами Геок-Тепе и Мерва вызвало большие изменения в отношениях сарыков к соседям. Во время похода персов против Мерва и текинцев в 1860 г. сарыки действовали заодно в персами и с той поры между мервскими текинцами и пендинскими сарыками шла непрерывная борьба, проявлявшаяся в разбойничьих нападениях и внезапных, обычно ночных, набегах — пресловутых аламанах.
По данным генерала Петрусевича салоры делятся на три ветви: кипчаг, дазарду-ходжа и караман-ялавач.
У старого Серакса жили в 1884 г. около 4000 юрт; по Мургабу среди текинцев и сарыков около 1000 юрт; близ Чарджуя — около 400, в Майманэ — 200 и близ Герата около Пуль-и-салара — около 100 юрт салоров. Это, некогда столь богатое и сильное, племя, производившее красивейшие ковры, в настоящее время является самым слабым и бедным среди туркменов. Почти ни у кого из них нет более настоящих юрт — они все живут в тростниковых, обмазанных глиной хижинах. Стада, лошади и верблюды имеются лишь у очень немногих и земледелие составляет их единственное занятие.
Около 1830 г. салоры жили близ старого Серакса, который считался весьма важным пунктом. В 1832 г. Аббас-мирза взял город приступом. Хотя уже тогда салоры не делали более самостоятельных набегов, они все же оказывали помощь всем прочим врагам Персии, снабжая их оружием в обмен на персидских пленников; поэтому Аббас-мирза предал разграблению поселки салоров и перебил большую часть жителей. Остатки их, в числе 5000 душ, были выкуплены за 50.000 туманов хивинским ханом, обязавшимся сверх того защищать персидскую границу от текинцев и сарыков. После такого тяжкого поражения, салоры покинули берега Герируда и перекочевали к среднему течению Мургаба, где основали крепости Таза-Пендэ и Иолатан, среди развалин которых впоследствии поселились сарыки. (Оазис Пендэ или Пендж-Ди (5 поселков) расположен на берегу Мургаба, верстах в 225 от Асхабада и в 20 от Афганской границы. Пендэ стоит на Иолатанской дороге; здесь перекрещиваются дороги из Мерва на Герат и из Мешехда в Майману и Балх. По имени места называется по-русски «пендинкой» или «пендинской язвой» так наз. «саратовская болезнь»; «алеппская язва» или «le bouton ďAleppe»). Из Пендэ салоры при этом вытеснили живших там чоршангов племени эрсари; однако, разгром салоров персами был настолько решительный, что они не смогли уже оправиться. Когда через 25 лет сюда проникли сарыки, теснимые текинцами, то они почти не встретили сопротивления; салоры откочевали и поселились с разрешения Персии в окрестностях Сур-Абада. Пробыв здесь 12 лет, они захотели переселиться в старый Серакс на правом берегу Герируда. Это им было разрешено под условием защиты границы от сарыков и текинцев. Последние, однако, предупредили это соглашение внезапным нападением на салоров, причем угнали весь салорский скот, объявив, что возвратят его, если все салорское племя переселится в Мерв; на это салоры и принуждены были согласиться. Лишь небольшая часть их продолжала прежний кочевой образ жизни, а значительно большая часть перешла на земледелие, отдавая в качестве ежегодной подати мервским текинцам четвертую часть своей жатвы. В 1881 г. текинцы опять вернули свободу салорам, в числе 2000 кибиток направившихся к Сераксу, прося у персов разрешения опять поселиться здесь. Однако, хорасанскому вали удалось убеждением и подкупом старейшин склонить большую часть к поселению в Сур-Абаде, дабы таким образом создать своего рода «буфер» от текинцев и сарыков. Здесь салоры заняли все удобные для земледелия места по реке, начиная от Пуль-и-Хатума до Сур-Абада и южнее. Но ввиду неисполнения персами своих обещаний и притеснений, салоры сейчас же после взятия русскими Кучук-Калы вернулись в старый Серакс и поселились здесь в количестве около 3000 юрт на правом берегу Герируда.
Вот что говорят данные Лессара. Из них ясно, каким образом у салоров, некогда производивших прекраснейшие ковры, окончательно погибло это производство. Полное обнищание, в связи с переходом к земледельческому труду и жизни в тростниковых хижинах, за полвека уничтожили все необходимые условия для коврового производства. Все прелестные старинные ковры их, которые теперь еще встречаются в Центральной Азии или увезены в Европу, приходится, таким образом, отнести по крайней мере к началу XIX, а то и к XVIII и XVII вв. Если когда-либо впоследствии салоры и выделывали ковры, то уже вряд ли придерживались еще старинных племенных рисунков. А насколько отдельные племена, пересаженные куда-нибудь со своих старых мест, подчиняются влиянию новой обстановки и новых своих соседей, видно из следующего примера. В Дагестане находится аул Геокча, основателями которого были туркмены салорского племени, бежавшие сюда из-за Каспийского моря; в коврах этих салоров трудно найти теперь какое-либо сходство с коврами соплеменников их на родине; они переняли характер прочих дагестанских ковров с типичным восьмиконечным крестом, повторяющимся по всему полю ковра; так же несвойственны им стилизованные птицы и фигура вроде двуглавого орла. То же можно сказать и о «черных туркменах», племени, давно уже откочевавшем к западу и осевшем вблизи Тавриза в Персии; их ковры приняли совершенно характер прочих северо-персидских и кавказских.
Иолатан и в особенности Пендэ были почти совсем неизвестны еще в 1880-х гг. Из европейцев почти никому не удавалось проникнуть туда; также и справки, наведенные Лессаром в Мерве, дали очень скудные результаты, так как аулы сарыков были недоступны для текинцев. В 1884 г. иолатанские и пендинские туркмены отправили депутацию в Мерв для совещания с текинцами о целесообразности перехода в русское подданство. Посещение это дало русским желанный повод вступить в непосредственные сношения с Иолатаном и Пендэ. П.М. Лессар, сопровождавший депутацию на ее обратном пути, первым вступил в их пределы, причем задачей его было подняться как можно дальше вверх по Мургабу и собрать сведения о сарыках, их земледелии, скотоводстве, торговле, отношениях к соседям и проч. Это происходило как раз в тот момент, когда наш отряд собирался выступить против Мерва, где собрались и укрепились все недовольные элементы текинцев. Лессар отправился в сопровождении переводчика и 5 туркменов из Мерва в Иолатан. По пути он встретил сперва небольшое племя «Векил», а затем аулы рода Медше-ур — одного из мелких туркменских племен, сидевшего здесь еще до вторжения в Мерв текинцев и последними оставленного на занятых землях в качестве «гостей» (михман).
Оказалось, что Иолатан представляет собой обширную площадь развалин старого Иол-Отана, где на высоком берегу Мургаба возвышалась новая крепость. Иолатанский оазис, непосредственно примыкающий к мервскому, был населен сарыками, весьма обнищавшими. Ни хороших коней, ни богатого оружия у них не было и впечатление они оставляли неважное. Небольшой сарыкский род Гёрсек в частности считался воровским своими же соплеменниками и был у них на плохом счету. В Пендэ Лессар нашел совсем иную картину: пендинцы были зажиточнее, у них были прекрасные кони, лучшая одежда и богатое оружие. Кибитки их были новые и украшены красивыми коврами. Лессар был первым путешественником, ближе исследовавшим этот край. Европейцы, бывавшие там до него (англичане Шекспир и Аббот, ген. Гродеков, Н. Петрусевич, английский полковник Стюарт, кап. Гладышев, пор. Хабалов и Н.В. Чарыков) могли добыть лишь весьма отрывочные сведения (Sir H. Rowlinson: Mr. Lessar s second journe in the turkoman-country. Proceedings of The Royal Geographical Society. Jan. 1883). Границами этой юго-западной Туркмении являются мервский оазис, Мургаб и река Кушк, борхутские горы и Герируд, служащий одновременно и персидской границей. Протяжение оазиса с севера на юг составляет верст 250, а ширина его в среднем равняется 100 верстам.
По их сведениям скотоводство находилось в цветущем состоянии и , благодаря этому, сарыки жили в довольстве. У многих имелось по нескольку кибиток. Кибиточные кошмы у них с обеих сторон обшиваются белым холстом, что придает кибиткам опрятный праздничный вид; этим сарыкские аулы выгодно отличаются от аулов других племен. В юртах мы находим множество ковров и всевозможного имущества, а многие из них украшены даже с наружной стороны дорожками и весьма ценными коврами. Так часто встречающиеся в Мерве тростниковые, обмазанные глиной, шалаши бедняков почти совершенно не попадаются в Пендэ. По показаниям самих туркменов, можно было по говору отличить сарыка от салора или текинца, а еще легче от более отдаленных йомудов, эрсарей и других племен. Это и вполне вероятно, так как у каждого из этих, постоянно враждовавших между собой, племен естественно должны были выработаться свои особенности. Одежда мужчин сходна с текинской. Женщины же почти исключительно одеваются в синий цвет, а не в красный, как текинки. Иолатанские стада немногочисленны, тогда как большие пендинские стада пасутся в бадхызских горах, за что пендинцы, впрочем, обязаны платить афганцам. Сарыкские овцы прекрасной породы и пастбища сарыков считаются лучшими во всей туркменской степи; поэтому сарыки и являются, несмотря на непрерывные войны, самым богатым туркменским племенем.
До 1884 г. дорога между Пендэ и Иолатаном была весьма небезопасна, и караваны проходили здесь под постоянной угрозой нападения и ограбления. Поэтому торговля более северного Иолатана шла главным образом с Бухарой, а более южного Пендэ — с Гератом.
В 1884 г. численность сарыков доходила, по словам Лессара, до 12.000 кибиток, из них около 4000 в Иолатане, а остальные в Пендэ, Кушке, Каше и Кайсоре. По укладу жизни и обычаям, сарыки лишь незначительно отличаются от текинцев. Пендинцы являются наименее оседлыми из всех туркменов. Во всем оазисе не имеется ни одного, хотя бы самого простого, постоянного здания; все живут группами кибиток, которые ставятся в совершенно открытых местах. Характер пейзажа этой местности следующий: склоны гор, образованные твердым песчаником, совершенно голы; лишь по берегам Герируда встречаются небольшие рощицы и заросли кустарника, но зато во всяком поселке имеются богатые фруктовые насаждения. Берега рек представляют собой либо богатые пастбища, либо пустынные пески. Попадаются иногда тополя, ивы и разные кустарники, также фисташковые и тутовые деревья. На совершенно ровном плоском треугольнике между реками Мургаб и Кушк лежит Пендэ, главное поселение сарыков.
Племя Сарык, владеющее по Мургабу оазисами Иолатан и Пендэ, имеет следующие подразделения: Байрадч, Сукты, Алаша, Хорасалы и Герзеки; последние разделяются на две отдельные ветви, так, что сами сарыки утверждают, что их племя состоит из шести ветвей.