Виды и наименования среднеазиатских ковров
С первых же слов установим существование в Средней Азии, как и на всем Востоке с древности и до настоящего времени, двух родов ковров, существенно различных по технике. Это, с одной стороны, гладкие, безворсные ковры, которые у турок, персов, туркмен и т.д. называются «килим», на Кавказе же и отчасти в Средней Азии носят название «палас», а с другой — бархатистые стриженые ковры, ковры в собственном смысле слова, именуемые по-турецки «халы», по-персидски «хали», по-азербайджански «кали», по-татарски «халитча», «калиджэ» и т.д. Килимы и паласы — вытканные из оплетенных шнуров безворсные ковры, то скромного, то более богатого рисунка; они сравнительно недороги, являются скорее предметом повседневного домашнего обихода, служащим для устилки полов, чем роскошью и украшением; две стороны их всегда заканчиваются бахромой.
Безотносительно к технике, но в зависимости от своего назначения, среднеазиатские ковры распадаются на следующие категории, причем отдельные ковры или виды ковров могут быть и безворсные, и ворсистые, стриженые:
1. Намазлыки или джейнамазы, — молитвенные ковры, на которых мусульманин совершает утреннюю и вечернюю молитву (намаз). Их выделывают туркмены, афганцы и персы; первоначальная родина их — Малая Азия и Персия; туркмены ими пользуются редко и совершают намазы на разостланном халате. Самое название этих ковров объясняет, почему они изготовляются с особой тщательностью. Черчилль упоминает о старых персидских молитвенных коврах в 40.000 петель на квадратный фут. Странно, что в Средней Азии им не придают большого значения и лишь редко они отличаются высоким качеством. На всех молитвенных коврах, распространенных по всему магометанскому миру, непременно имеется изображение «михраба», т.е. ниши, располагающейся в середине стены всякой мечети и указывающей «киблу», т.е. направление Мекки, святыни, в сторону которой мусульмане обращают молитвы. Для последней ковер всегда кладется так, чтобы этот символический михраб, внутри которого часто изображается древо жизни, был направлен на Мекку. По-персидски эти ковры называются «джай намаз», что значит «место для молитвы»; по-арабски — «саджада», что означает «место поклонения», смысл то же, что и слово «масеид», в испорченной форме — мечеть. В Малой Азии они называются «сояда». По Бэрдвуду красные молитвенные ковры служат в магометанских странах для заклинания злых демонов. В рисунке михраба вместо древа жизни встречается часто изображение висячей лампады или же крестообразный узор, носящий уже с давних пор у французов название «trèfle sarazin». Самый михраб — сарацинский свод такого же происхождения, как и ниши в индусских храмах, где в них устанавливались изображения Будды. Характерные очертания классического михраба указывают на это его происхождение, так как линии их соответствуют контурам плеч и головы фигуры Будды. В Персии и Малой Азии форма михраба на молитвенных коврах бывает неимоверно разнообразной, издавна существуют тысячи вариантов; напротив того, в Средней Азии он имеет свою особую, строгую, малоподчеркнутую и малозаметную, форму, и невелик по размерам. Боде считает молитвенные ковры наиболее новым отпрыском старинного коврового производства; по его мнению, они появились вряд ли ранее XVI в. Молитвенные ковры кочевых племен редко отличаются художественностью и часто в них проявляется отсутствие понимания; так, формы михраба, лампады или дерева жизни в них иногда совершенно искажены.
Хотя ежедневное пользование священными предметами и притупляет чувство благоговения, но все же в глубине души каждого правоверного магометанина, когда он становится на намазлык, продолжает теплиться чувство, лучше всего характеризуемое словами патриарха Иакова: «воистину это есть дом Господень».
2. Большие ковры для постилки на полу юрты или кибитки, размерами до шести аршин в длину и трех в ширину. По-турецки они называются «калы», по-персидски — «халэ» и «сарандаз». При встрече гостей их расстилают перед кибиткой, а внутри они заступают место мебели, так как принято сидеть на полу или на покрытых коврами низких возвышениях. В одной из наиболее древних рукописях «Тысячи и одной ночи» в истории 2-го календаря говорится: «если бы я только мог (или могла) предчувствовать, что ты придешь, я ковром разостлался (разостлалась) бы перед шатром, чтоб ты прошла (или прошел) по векам моим».
3. Энкси или энси — наружные завесы на входы в туркменскую кибитку. Пендинские энкси, выделываемые туркменами племени сарык, особенно ценны, ибо выделываются из лучшей шерсти, а по рисунку и краскам красивее всех. Часто встречается в орнаменте их изображение туркменского женского музыкального инструмента вроде лиры, называемого «гопуз»; впрочем, у туркменов встречается наверху маленький угловатый михраб.
У туркменской бедноты дверными завесами служат вместо ковров куски кошмы, которые иногда украшены шитьем и узорами; то же мы встречаем у кочевых племен, не имевших собственного коврового производства, например у монголов; о них сообщают, что обращенные всегда на юг входы их кибиток завешивались войлоком, украшенным вышитым узором из винограда, деревьев, птиц и зверей.
4. Халыхи или осмолдуки — свадебные украшения верблюда. Халыхи всегда бывают парные; вешаются, как чепраки, с обоих боков верблюда, на котором едет невеста. Снизу они всегда заканчиваются очень пышной бахромой; обыкновенно они связаны материей, приходящейся на спину верблюда; впоследствии ими украшают кибитки или пользуются, как сумками, наряду с торбами и чувалами. Эти ковры встречаются исключительно у туркменского племени йомудов и у некоторых киргизов. Шитые шелками халыхи, которые, таким образом, нельзя причислять к коврам, попадаются, хотя изредка, у туркменских племен теке и салор в Мерве.
5. Чувалы или човалы, также мафрачи, — самые тонкие из всех ковровых изделий туркменов Закаспийской области. Чувал ткется девушкой к собственной свадьбе, для хранения приданого белья и женского скарба. Лишь наружная сторона чувалов и схожих с ними сум (мафрачи, капы, торбы и др.) ковровая, другая же делается из грубой шерстяной или бумажной материи. Все эти сумы изготовляют под руководством старых женщин девушки себе в приданое. В них хранится одежда, приобретаемая на часть «калыма» — выкупа невесты. В виду такого интимного значения, туркменские женщины и девушки вкладывают в изготовление их все свое искусство, прилежание и вкус. У узбеков такие ковры-мешки называются «капы», у некоторых туркменских племен — «джувалдыз», но в отличие от чувалов они никогда не заканчиваются бахромой. Часто они состоят из чередующихся полос стриженой (с ворсом) и гладкой (без ворса) ковровой ткани; тогда они называются, по сведениям Н.Ф. Бурдукова, «исич-чувал». Все эти виды ковров, хотя бы и разной величины, всегда бывают по форме продолговатые; в кибитках они развешиваются по стенам и служат вместо шкафов и комодов.
6. Торбы — переметные сумы; это небольших размеров парные мешки, служащие для хранения разных вещей, а одновременно и для украшения кибитки, так как торбы, наряду с чувалами, развешиваются внутри ее. Несколько большие торбы — для вьюков — носят название «хорджум» или «хурджим». В первоначальном значении своем это слово означает торбу-кормушку для лошадей из грубой ткани, но затем это название перешло также к небольшим ковровым переметным сумкам, которые навьючиваются на лошадей и ослов. Обе сумки торбы соединены широкой гладкой средней частью, которая при навьючивании приходится поверх седла. Затвором служат петли из шнурков, скрученных из конского волоса, нашитые в два ряда; запираются торбы таким образом, что петли продеваются последовательно одна в другую, а на последнюю, остающуюся свободою, навешивается обыкновенный замок. По словам Н.Ф. Бурдукова, торбы более удлиненной формы носят у туркменского племени Эрсари название «османлыхи».
7. Макрабы — длиные, узкие стриженые ковры или паласы, с целым рядом михрабов, расположенных один подле другого; они служат, по словам Н.Ф. Бурдукова, общим молитвенным ковром для целого семейства. У Н.Ф. Бурдукова в Петрограде имеется такой палас с 9 михрабами, длиной около 9 аршин, шириной 1 1/2 — 2 аршин.
8. Капуннук — небольшие коврики, особой формы; употребляются, по сведениям С.М. Дудина, как ламбрекены над входом кибитки, если он завешан не «энкси», а лишь кошмой. У туркменов такие коврики вешаются иногда внутри кибитки над входом. По словам Н.Ф. Бурдукова, они называются тогда «гапиёнчлык». У узбеков во всякой, даже самой бедной юрте имеется капуннук, но тогда он лишь плетеный.
9. Иолам (по-туркменски; по-русски «дорожка»), служащий для прикрепления войлочного покрова к деревянному остову юрты, — узкие ковровые полосы, прикрепляемые в туркменских кибитках с внутренней стороны, так что образуют своего рода карниз; они специально выделываются для этого назначения. Обычно длина их — около 20 аршин, ширина от 3 до 24 вершков. Фон их всегда желтовато-белый, гладкий, без ворса; только узор стриженый; над гладким фоном он возвышается в виде довольно длинноворсного бархата. Приблизительно через каждые полтора аршина узор меняется, хотя иногда и повторяется несколько раз на той же дорожке; каждый узор отделяется от следующего поперечною полосою. В средней части дорожки часто находится особенно богатый и эффектный узор; в кибитке он тогда приходится как раз напротив входа. Самый узор состоит из разнообразных, преимущественно геометрических фигур, крючков, зубчатых разветвляющихся острий, и полос. По краям идет узкий бордюр, обыкновенно состоящий из заключенных между двух узких полосок узкого же зигзага. Дорожка заканчивается длинной бахромой.
Существуют три разновидности этих дорожек: 1) совсем гладкие, в которых узор выделяется исключительно своей окраской; 2) гладкие с шитым узором и, наконец, 3) такие, где стриженый узор возвышается над фоном.
Последние особенно ценятся в торговле; широкие и красивые старинные дорожки этого сорта доходят ценою до 300 р. даже на месте. Нужно признать, что хорошие образцы их становятся все более редкими. В старинных образцах цвет узоров обыкновенно довольно светел, тогда как в новейших узор почти всегда насыщенного буровато-красного цвета, причем особенно заметно отсутствие изумрудно-зеленого цвета очаровательного оттенка. Здесь, как и в рисунках других туркменских ковров, существует много разных особенностей, характерных для различных племен обширной семьи туркменов, особенностей, пока еще не выясненных.
Упомянем далее еще различные мелкие ковровые изделия: да-урихана (по-русски также называется дорожкой), представляет собой, по сообщениям С.М. Дудина, полосу гладкой красной ткани с вытканными или вышитыми узорами; иногда такие и другие встречаются одновременно. Этими дорожками кибитки опоясываются исключительно снаружи. Выдающийся по красоте образец такой дорожки имеется в собрании Боголюбова. Издали эти дорожки совершенно похожи на ковровые, так как по рисунку они одинаковы.
Тьюни-гини [?] — ленты, служащие у туркменов, по сведениям Н.Ф. Бурдукова, для прикрепления внутри юрты верхней части ее.
Существует еще особый род маленьких туркменских ковриков, служащих, по словам С.М. Дудина, шейным украшением для верблюдов. Они продолговато-четырехугольной формы и имеют бахрому по всем четырем сторонам, чего в других коврах никогда не бывает. Орнамент всегда такой же, как и на «энси». Они редки, как и другие мешкообразные предметы из ковровой ткани, служащие для хранения в пути прутьев переплета кибитки. Обыкновенно они сшиты с одного конца, так что в закрытом виде представляются заостренными. (Сведения Н.Ф. Бурдукова).
Бохча (по-туркменски) и гоплух (по-персидски) называется мешкообразный футляр для одежды и для кибиточных покровов, напоминающий конверт. Большая редкость и встречается лишь у очень зажиточных туркменов; снаружи ковровая ткань, внутри подкладка из простой грубой шерстяной материи. (Сообщено Н.Ф. Бурдуковым).
Похожи на них, но круглой формы, мешки для одежды и одеял, открытые сверху; стягиваются они завязкой; они редки и обыкновенно состоят из гладкой ткани.
Агиб — белые войлочные ковры с разноцветными цветами; такой ковер покрывает сверху всю кибитку и служит ей потолком. По сведениям Соколова, приведенное название они носят у йомудов.